style="font-size:15px;"> – Захмелею. Хочу повязать немного.
– Оставь: отдыхаем сегодня.
– Так для меня ж это не работа: возьмешь спицы, вяжешь – и покойно, покойно так. И узор какой хороший нашла, – она ткнула рукой в раскрытый журнал. Рядом стояла сумка, набитая ими: из-за всех случившихся дел она так и не разгрузила ее.
И все же я не дал ей вязать, молча забрал спицы, и она не сопротивлялась. Ликер, да еще вместе с кофе и тортом, понравился ей. Я перетащил все в комнату, поставил на журнальный столик; мы уселись в креслах друг против друга.
Блаженно улыбаясь, она разговорилась. И я узнал почти все из того немногого, что она могла рассказать о себе.
…Росла с мамой и тетей; мама была старше, но немного красивей – тетя была некрасива. Отца не помнит: кажется, его и не было.
– То есть?
– Мама, я думаю, и не была замужем. С кем-то специально сошлась, только для того, чтобы родить меня. Тетя как-то обмолвилась, когда мамы уже давно не было.
Они обе неплохо зарабатывали: мама работала в хорошем ателье, еще и так брала заказы, а тетя – шеф-поваром в ресторане. Она была дочкой обеих: одевали ее, как куколку. Даже в войну она особой нужды не помнит.
А потом мама умерла. И болела недолго. Сразу после войны – она тогда была еще совсем девочкой.
Тетя и кормила, и одевала ее по-прежнему, но была с ней строга: подружек можно приводить только по ее выбору, и если что, то пусть больше не приходит. Домой чтобы вовремя. Порядок чтоб дома всегда, и выглядела обязательно аккуратно.
Не успела техникум закончить, тетя начала прихварывать, а потом и вынуждена была уйти с работы. Добра в доме было немало; кое-что поначалу продали, чтобы жить по-прежнему, – главным образом, питаться: тетя любила вкусно покушать. А потом она устроилась в артель инвалидов – делать искусственные цветы, и зарабатывала немало, потому что Фая ей много помогала.
Такая была жизнь: работа, магазины и домой – там готовка, уборка и изготовление цветочков в неизменном обществе тети. Летом добавлялись еще заготовки: варенье всех сортов в солидном количестве – себе к чайку, гостей, бывших тетиных коллег, принять; наливочки – единственное спиртное, что водилось в их доме. Буфет всегда ломился от банок. Тетя даже отпускала ее в ночные поездки за грибами, когда давали автобус на работе: чтобы засолить и замариновать свои.
Так и жила. Дома идеальный порядок – ни пылинки, и тетя, строгая с ней, но взявшая на себя всю заботу думать и решать. Развлечений, кроме поездок за грибами и редких культпоходов или экскурсий от работы куда-нибудь, еще гости, тетины, не слишком редкие: тетя была довольно общительной. Иногда она говорила своим подружкам:
– Пора бы ее и с рук сбыть. Помогли бы – познакомили. А то сама больно робка.
Обещали – забывали, но раза два приводили: один – ей совсем не понравился, другой – тете.
– Ничего –
