непонятных документов, даже появившаяся недавно служба карантина растений не давала добро на выпуск без нескольких пучков петрушки или укропа и нескольких купюр! При этом досмотр при прилетах рейсов из стран СНГ всегда был жестче, чем обычно, Виктор помнил и про пистолеты, и про наркоту, правда, самому найти еще ничего не удалось. Разве что насвай, но его азиаты везли, не скрывая, что очень помогало. Насвай, как и раньше, попросту отымали, невзирая на нытье обиженных владельцев, никакие документы не заполнялись – ведь официально наркотой насвай не считался. И потом уборщицы долго матерились, выбрасывая корзины, заполненные вонючим зеленым дерьмом.
Все это Виктор знал. Надо было определиться с конкретикой. Гера внимательно ждал.
– Я вот все думаю, – начал Виктор, – неужели за нами никто не следит? По сути, нас могут плющить каждую смену.
Большой усмехнулся.
– Правильно мыслишь. Но тут есть нюансы. Пойдем.
Они вышли на пятый сектор – сектор вылета. Гера выключил везде свет. Подойдя к первой стойке, он показал наверх:
– Видишь?
Сквозь сетчатый узор потолочных панелей Гордеев увидел маленькую горящую красную лампочку. Сглотнув, он кивнул.
– Что это?
– А хрен его знает. Может, видеокамера там стоит, или направленный микрофон, а может – простая сигнальная лампочка. Никто не знает. При москвичах точно была, они первые и увидели. Но лезть туда и проверять, что это за хрень, никто не хочет. Или вот стойки…
Гера треснул по стойке кулаком. Раздался гул.
– Есть ящик, если вытащить – ничего дурного не видно. Тяжелая, но менты переворачивали, смотрели – внутри пусто. Вроде нет проблем, но микрофоны – они такие маленькие бывают!
«Кому, как не тебе это знать», – подумалось Виктору. Гера между тем сел к хискану и продолжил:
– За нами однозначно следят. Ментовские структуры, в том числе здесь, в ЛОВД есть люди. ФСБ интересуется. Транспортная прокуратура нами занимается. Впрочем – кому сейчас легко? Но пока здесь тихо. Да, придут когда-то. Главное – не борзеть и не идти на конкретный «контрабас». Грубо говоря, совесть надо иметь, не зарываться.
Он помолчал.
– Больше своих дебилов. Есть такие, как вон Лодочкин из отдела по работе с личным составом. Не сталкивался еще? Раз видели – спрятался за столбом, вон там, у стоянки, и смотрит, как у нас рейс выходит – Тбилиси, кажется. Там не только его самого видно было за километр – очки с усами с обеих сторон столба торчали, а он то ли вкрученный, то ли по жизни такой дурак. А скорее, и то, и другое. Шура на стоянке уссался с этого идиота. Вот такие вроде не опасны, они только приходят и хрень несут всякую. Но написать могут что угодно и куда угодно. И потом не отмыться.
Или
