Дабы никто у неё не требовал объяснения, требовалось, чтобы никто не мог и подумать о том, что она нашла труп раньше других, и тогда её никто не сможет обвинить в том, что она касалась руками портмоне Голимина.
Но вначале Джулия хотела сжечь свои письма. Нужно было уничтожить доказательства её бывшей связи с Голиминым, а для этого требовалось набраться мужества и дотронуться до них.
Мадам д’Орсо собиралась бросить пакет с бумагами в огонь, но вовремя одумалась. Ей показалось, что он был более объёмным, чем полагалось быть связке только с её письмами. Она их в своё время написала Голимину немало, но не настолько уж много, как в этой пачке.
Джулия быстро развязала шёлковый шнурок, и увидела, что любовные записки были разделены графом на четыре пакета. Её горячий любовник отсортировал и разместил в таком порядке свои сердечные документы, как если бы речь шла о деловых бумагах.
Джулия взяла в руки один пакет, сразу же узнала свою подпись и была изрядно удивлена тем, что нашла приколотой к этой связке этикетку с пометкой:
«Мадам д'Орсо, бульвар Малешербе, 199.»
– Знали бы вы, что в них написано, – сказала она с горечью.
Ещё более она была удивлена, когда заметила, что три остальных пакета также имели этикетку с именем и адресом.
– Почему Голимин сделал это? – спросила она себя. – Хотел воспользоваться этими письмами, чтобы использовать тех, кто их написал? Его уже обвиняли прежде в том, что он обманул таким способом, используя женские слабости, одну знатную даму. Нет, я поверю скорее, что он оставлял за собой право принять решение после встречи со мной. Если бы я согласилась поехать с ним за границу, возможно, он попытался бы воспользоваться тайнами, которыми обладал. У него оставалось очень мало денег… а у меня он бы не посмел попросить. Когда Голимин принял решение умереть из-за моего отказа уехать с ним, он не думал больше ни о чём, кроме мести ко мне. Гжегош прекрасно знал, что комиссар полиции не постесняется начать расследование в отношении мадам д’Орсо. Кто я такая… всего лишь дама полусвета, в то время как мои соперницы – знатные светские замужние женщины, я в этом уверена.
И поразмышляв несколько секунд, Джулия продолжила:
– Однако, если я захочу…! На них начертаны имена… Он дорожил только мной, а что бы сделал Голимин, если бы не покончил с собой… Почему я должна испытывать жалость к тем, кто меня презирает? Баронесса дю Бриаж изменила свой день посещения оперы только потому, что её ложа рядом с моей, а она не хотела быть моей соседкой. Да, но речь не о ней. От кого эти письма?
Мадам д’Орсо прочитала имя, предназначенное получателю первого пакета.
– Я её не знаю, – прошептала она. – Мещанка, без сомнения. Если бы она была одной из светских дам, что у всех на виду, я наверняка слышала бы о ней. Бедная женщина! В какой ужас повергнет её новость о самоубийстве Голимина!
