очередь ударил Гэриса закованным в металл кулаком прямо в живот. Стало так больно, что внутренности, казалось, засыпали тарагонским перцем, но Гэрис уже навалился на Эдварда и опрокинул того на землю. Сорвал с его лица забрало и отстранился – чтобы занести клинок. Острие смотрело герцогу Фэринтайну прямиком в правый глаз.
Совершенно спокойный взгляд. Если глядеть так в лицо смерти – она, чего доброго, сочтет тебя неучтивым кавалером и сбежит за тридевять земель. Губы Эдварда чуть дрогнули. Разошлись в улыбке.
– Вы, наверно, сейчас чрезвычайно горды собой, – сказал герцог. – Что ж, не буду отрицать, дрались вы и впрямь доблестно. Хотя поначалу слегка нерешительно – я уже приготовился заскучать.
Гэрис оставил его слова без внимания.
– Сэр Эдвард! – сказал он громко, так, чтоб слышали на трибунах. – Я одолел вас в честном бою. Признаете ли вы свое поражение?
– Признаю, – согласился Эдвард. – Вы же меня победили. В честном бою.
Гэрис оглядел зрителей – те, казалось, позабыли, что им дышать положено. Ну еще бы, прямо сейчас на их глазах был побежден человек, которого они уже начинали считать непобедимым. И который, может быть, и в самом деле был непобедим, но предпочел не побеждать в этот раз. Именно это вызвало у Гэриса тревогу. Это, а еще спокойный, оценивающий взгляд Эдварда. Нынешний герцог Фэринтайн не мог его узнать. Без всякого сомнения, не мог. Но эта мысль лишь в очень незначительной степени могла успокоить Гэриса.
Впрочем, было не до лишних раздумий – представление не совсем закончилось, и следовало играть свою роль до конца. Гэрис вскинул меч острием к небу – и публика, словно ожидавшая этого, разразилась приветственными криками.
– Да здравствует победитель турнира! – крикнул герольд. – Сэр Гэрис Фостер, герой этого дня – и герой Эринланда! Сегодня, прямо перед всеми вами, этот человек совершил нечто немыслимое, подвиг, столь великий, что барды сказали бы…
Сэр Гэрис Фостер не стал слушать, чего скажут барды. Ему давно уже набили оскомину одинаковые речи, произносимые всеми герольдами на всех на свете турнирах. Гэрис вложил меч в ножны и склонился над все так же лежащим на песке Эдвардом. Протянул руку:
– Помочь вам встать, сэр?
– Если вас не затруднит.
При помощи Гэриса Эдвард поднялся на ноги. Он не выглядел ни удивленным, ни раздосадованным, ни разозленным – не выказывал ни одного из чувств, приличествующих человеку, только что потерпевшему поражение в шаге от победы. Казалось, он воспринял случившееся как должное, и уж тем более ни о чем не сожалел.
Эдвард снял шлем, и длинные, платиново-белые как свежевыпавший снег волосы рассыпались по плечам. Гэрис замер, как громом пораженный – в этот момент ему показалось, что его сердце прямо сейчас возьмет, да и выпрыгнет из груди.
Он
