проситься дозволения попасть в отряд самых лучших, самых преданных воинов государя.
Для того Гэрис и пропускал сквозь себя опаляющий свет – чтобы обратить этот свет в чары и спеленать этими чарами Хендрика, заставив его принять настолько дерзкую просьбу. Он не мог больше думать ни о чем, только удерживать бившее прямо сквозь него сияние, незримое ничьим вокруг глазам, но остро ощущаемое им самим. Гэрис знал, что не продержится дольше половины минуты. Потом придется выпустить волну из пальцев – иначе она насквозь выжжет его душу. Он мог лишь надеяться, что половины минуты хватит.
Магия всегда была опасна, и магия от начала времен ходила рука об руку со смертью. На его счастье, он был единственным человеком здесь, кто имел хоть малое о ней представление.
Хендрик откинулся на спинку кресла. Хлопнул руками по коленям:
– Допустить вас в королевскую гвардию? Да отчего бы нет. Вы показали себя славным бойцом. Я охотно принимаю вас к себе на службу. Покажете себя с хорошей стороны – получите поместье, золото и все прочее, что полагается. Окажетесь недостойны – не сносить вам головы. Устраивают вас такие условия?
– Благодарю, мой король. Вполне устраивают.
Гэрис закрылся от света ментальным щитом – и немедленно стал пустым, словно до дна опрокинутый кубок. Огонь ушел. Вместе с ним сгинули воля и страсть. Фостер снова почувствовал себя таким же, как и обычно. Усталым, ограниченным и бессильным. Он перестал быть собой. Перестал быть чародеем. Перестал быть человеком. Перестал быть живым. Остался только грубый и злой солдат со стеклянно-пустым взглядом.
– А теперь, ваше величество, прошу меня великодушно простить, ваш кузен все же изрядно намял мне бока. Надо бы слегка отдохнуть, – сказав эти слова и твердо зная, что теперь уже можно наконец отпустить себя и забыться, Гэрис упал на песок, оказавшийся таким же мягким и теплым, как лучшая перина в лучшей из спален Таэрвернского замка.
Глава третья
Дэрри заглянул в трактир «Приют странника» уже под самый вечер – довольный, счастливый, выпивший, уходя с ристалища, две кружки пива, и немного взволнованный. Почти все мысли его были поглощены недавним зрелищем. Юноша вновь и вновь переживал про себя удивительное завершение турнира. Случившееся произвело на него немалое впечатление.
Сэр Гэрис так забавно шлепнулся на землю прямо перед королем, подумалось Гледерику – ровно барышня, увидавшая на придворному балу мышь. Интересно, Фостер сделал это нарочно, чтобы все зрители растрогались, насколько он в бою изнемог? Или, может, само собой получилось? Сказалось, небось, пережитое волнение, заявила о себе усталость?
Прислужникам пришлось выносить рыцаря с турнирного поля на носилках, и очнулся он только через час. К тому моменту король Хендрик уже подписал бумагу
