ее тело от ласк, как твердеют соски, как лоно становится влажным от истекающего сока. Слышал, каким прерывистым становится Ее дыхание. Он протягивал руки, чтобы прикоснуться к Ней. Кончики его пальцев уже чувствовали тепло шелковой кожи, он был уверен – еще совсем немного и Она будет его. Ее тело будет изгибаться от каждого его толчка. Она будет кричать, когда он будет брать ее снова и снова… И опять эта зовущая улыбка на губах и легкий смех, снова тяжелое от страсти дыхание, снова стон удовольствия. И снова Она ускользнула от его рук. Он чувствовал ее тепло и пряный запах разгоряченного женского тела, слышал стоны страсти и неровное дыхание. В тот момент, когда женщина содрогнулась всем телом, достигнув пика удовольствия, он с тяжелым хриплым стоном излился семенем. Последнее, что помнил Фернан – изумрудный острый блеск глаз и победный звонкий смех.
Брату Иосифу показалось, что он пролежал в бесчувствии очень долго. Но когда он поднял тяжелую голову, внизу, под разодранным хабитом, было еще тепло, влажно и липко. Сначала он зарычал, как попавшийся зверь на хозяина капкана. Потом Фернан снова кричал, но теперь беснуясь в бессильном гневе на Него – оставившего, не защитившего. И расхохотался, когда на веках закрытых глаз увидел Ее образ, но не с зелеными, а с янтарно-золотистыми глазами, глазами цвета горного меда.
– Блудница и дьявол! – повторял он в исступлении, пока сон, а скорее беспамятство, не накрыл его милосердным тяжелым пологом.
…Много позже в темноте снова проступили очертания золотых, теперь отливающих пламенем на ветру, волос. Брат Иосиф не видел лица, но знал, что это вернулась Она. Длинное, скрывающее фигуру, белое одеяние мерцало во тьме. Но в этот раз Ее шаги были спокойными и уверенными, – так подходит судьба. И сейчас у него уже не оставалось сил бороться.
– Теперь ты мой, – женский голос отразился от стен, и вернулся, преобразившись мужским, наполненным спокойной силой и уверенностью в истинности сказанного.
Выбирая между смертью и служением, Фернан выбрал второе. Но, даже чувствуя, что его подняли и несут куда-то, он мучительно пытался понять, кому – рыжеволосой ведьме с то ли янтарными, то ли зелеными глазами или мужчине в белом одеянии Папы – отдал право на спасение своей жизни, право на владение своей душой.
Глава 4
С момента бегства маркизы Ла Платьер прошло несколько дней.
В дальних покоях дома монсеньора Карреры на постели беспокойно спала женщина. Она проснулась как-то вдруг, словно ее что-то испугало. Маркиза прислушалась. Тишина. Совсем не такая, как тишина подвала – уютная, мирная. Юлия попыталась вспомнить, как оказалась в этой комнате. Каррера, Франческо Каррера. Человек, с которым вышние силы свели ее в монастыре клариссинок-коллетанок в Мадриде. Он помог узнице не только бежать, но и начать новое восхождение,
