сторожем на склад, в гастрономе у площади Льва Толстого.
Там от одного запаха жратвы сытый ходить можешь!.. говорит Жора, выпучивая радостно глаза.
Несколько дней он осваивается на новой работе. Потом рассказывает, что яйца в магазин завозят в огромных фанерных ящиках. Они там лежат, почти несчитанные, в древесной стружке – чтоб не бились.
Ты клещи взял!.. Два гвоздя выдернул… Фанеры угол приподнял… просунул руку…
Азербайджанец объясняет своё открытие, загибая палец за пальцем, в соответствии с каждым этапом.
На следующий день я вытаскиваю из кладовки во дворе общаги мой любимый велик-«турист», подарок от отца, незадолго до его смерти. Слегка подкачиваю шины, подсдутые от долгого неиспользования.
Ночью я еду мимо спящего института, мимо дрыхнущей больницы Эрисмана, мимо кинотеатра «Арс» на площадь Льва Толстого.
Два часа… На улицах ни души. Ни даже бродячей собаки. И ни мильтона…
Из подворотни, озираясь по сторонам, выходит Жора с бидончиком в руке. Увидев меня, подходит и молча вручает тяжёленький эмалированный бидончик. Я осторожно продеваю в левый рог руля его проволочную держалку и качу неспеша обратно в общагу.
Сегодня, как назло, на входе сидит Костыль. Зловредный одноногий старикан. Старый чекист. Мимо него и муха не пролетит без пропуска. Нечего и лезть.
Я с улицы негромко свищу. Из нашего окна сбрасывают верёвочку, и я привязываю к ней бидон. Он медленно, рывками, уплывает вверх.
Заперев в кладовке мой велик, я обхожу вдоль забора двор общаги и с беззаботным видом поднимаюсь по ступенькам к входной двери.
Костыль, не просыпаясь, поворачивает голову на звук и приоткрывает один глаз. Седой бобрик над длинным, как у лошади, лицом…
У старикана память – фотоаппарат, он помнит нас всех в лицо. А это чуть не тысяча народу. И где только таких находят? Не спит Первый Отдел4, не спит…
Гуляем?.. говорит сипло-недовольно Костыль и закрывает своё недрёманое око.
Назавтра, после занятий, когда вся комната в сборе, Жора с бидоном и одной из своих кастрюль идёт на кухню.
Мы сидим и предвкушаем.
Вскоре Жора возвращается с яичницей. Она в пол-кастрюли глубиной – хоть замеряй шестом.
Мы обжираемся этим королевским яством, заедая столовые ложки яичницы ломтями хлеба, реквизированного из буфета.
Я никогда в жизни ещё не видел омлета толщиной в полное собрание речей Н. С.Хрущёва на пленумах ЦК КПСС.
Вот так мы, наверное, будем жить при коммунизме?
Картофельная оттепель
Мы мирные люди, но наш бронепоезд
Стоял, стоить и будеть стоять…
Мы вам покажем Кузькину мать!..
(Выступление тов. Н. С.Хрущёва на Генассамблее ООН, под стук снятым с ноги туфлем по трибуне.)
Спорить не буду – речь дорогого Никиты Сергеича в том приснопамятном собрании
В каждом институте, на любом заводе и в учреждении имелся такой филиал КГБ, с отставными полковниками и майорами.
