еще увидимся с вами, Арил, а пока спите. Спите, дитя света, да прибудут с вами новые приключения!
Глава третья. Вековой град
Чужой град. Чужие жизни окружали меня в нем, и я дышал его невидимой силой. Где здесь добро? Зло? В чем разница? Все слилось. Тьма окутывала его, протягивала костлявые пальцы к жизням тех, кто не знал злобы, а те, кто стоили смерти, продолжали жить.
– Сейчас перевал. Через часов пять-шесть выйдем на марши, а от них до Пелагиата часа три пути, – заявил он. Оказался прав. Уже через пять часов лес начал редеть, тополя и дубы попадались все реже и реже, сменяемые кустарниками смородины, малины и барбариса. Вдалеке замаячили лужайки, полные цветов и клевера. Запах стал неописуемо сладкий, и Ольна еще раз задумалась о том, что при свете илиуса здесь порхает сотня разноцветных бабочек, численность которых превосходит даже число звезд на небе.
«А ведь все могло закончиться иначе» – вздохнула она, вспоминая, как оказалась здесь. После событий на болотах под Септимом прошло ни много ни мало девять дней, хотя Ольна могла и сбиться со счета.
В то утро она проснулась первой.
Где-то вдали цвел ландыш. Нет, не цвел, безумствовал. Терпким ароматом его заполнялись ложбинки и борозды, яруги и овраги, балки и яры, каждая выемка и каждая пустая вымоина. Заросшие алчной крапивой да тучным лопухом низменные безводные русла и теснины, желая перебить извергающиеся потоки сладкой вездесущей благовонии, кутались да ныряли в туман. Здесь же, на поверхности, оставались никем не тронутые и крайне недовольные своей участью сопроводителей ландышевых невидимых войск ели, березы и тополя.
Этот дикий цветок стал первым, разбудившим ее. Не илиус, не голод или жажда, а именно он, цветок. Ландыш поработил ее легкие, да так, что не стало им от него спасения, и когда казалось, что уже все потеряно, на помощь пришел теплый ветерок. Не открывая глаз, Ольна почувствовала, как он сбивает ландыш духом чего-то знакомого, родного. Она ведь и не видела, что совсем рядом, почти у самого ее носа, стелились кустарники полыни, обыкновенной Земной полыни, которую после она узнает по запаху.
«Соберем с полей полынь, и помянем павших…»
«Неужели они все мертвы?» – послышался испуганный голосок. Ольна вздрогнула, он ведь прозвучал совсем близко!
«Жестоко и беспощадно!» – всхлипнул кто-то второй.
«Мы должны действовать!» – закричал кто-то третий.
«Нет, еще рано!».
«Сколько же еще должно умереть, чтобы мы вернулись, скажи же!» – взвыл первый. Знакомая интонация. На этот раз Ольна узнала ее и поняла, что слышит не чужие незнакомые голоса, а один единственный – голос ее советчика, ее собственный внутренний голос.
«Совсем спятила, – пробубнила она, – уже спорю сама с собой и даже не понимаю, о чем спорю-то! Тронутая – одним словом».
Сия
