Ольна засмеялась. Потом Лукас. Потом и всех остальных захлестнуло этой волной.
Вот здесь, у маленького камина в углу, мы украшали рождественскую елку. Ольна носилась, как неугомонная. Лет до четырех она верила в доброго дедушку с сахарной бородкой, а потом… перестала. Я же верила в него до тринадцати лет. Жалко, моя звездочка не пошла в меня. Лукас! Она, как и он, не полагается на чудеса. Дух рождества в ней умер рано. Господи, мне иногда хочется, чтобы она была обычным ребенком, чтобы верила в кудесников, играла в детские игрушки часами напролет, а не пропадала за книгами с утра до ночи!
Вторая фотография. Подпись: «Февраль 2029 год. Поездка на море».
Ольна стоит, уткнувшись носом в огромную резиновую утку, где-то на заднем плане мелькаю я по пояс в соленой воде. Бенди Крокворд и Лукас выгружают из машины палатку и рыболовные снасти.
На ту поездку у нас денег не было, но Бенди заверил, что оплатит все. Он убедил нас, что сейчас на Южном побережье жара и не следует бояться февральского холода. За час мы собрали свои вещи, оставили маму за главную, а бедняге Тавви (он, провожая нас, бежал за машиной немалых двадцать минут!) дали задание охранять дом.
Третья фотография сделана в апреле 2029. Ольна сфотографировала нас, пока мы не видели, маме фотография понравилась, и она решила ее оставить.
«Сладость за радость».
Я и мама сидим на кухне и заедаем горе корзиной сладкого мармелада. Мама корчит гримасу, отлепляя кусочек сладкого, прилипшего к ее щеке, я сижу хмурая – часом ранее узнала, что меня снова выгнали с работы.
До первого брака я подрабатывала детским писателем. Признаю, писать рассказы у меня получалось неплохо (критики так считали, я же воспринимала свои труды, как отвратное месиво сказок, переданных на новый лад). Потом я забросила это, стала домохозяйкой. Когда встретила Лукаса, решила вернуться к старому делу, да вот только к тому времени во мне никто не нуждался. Я сменила, кажется, тридцать с лишним профессий всего за один год, но ни в одной не добилась успеха. Сейчас стала медсестрой. Посмотрим, что из этого выйдет.
Четвертый снимок. Мама и Вэн во все том же апреле двадцать девятого стоят у клумбы с цветами. Мой брат, как всегда, прикрывает пол лица кепкой, боясь засветиться на фотографии во всей «красе». Сам все понимает. Трудно поверить, что ему сорок, ведь выглядит он на шестьдесят! А всему виной его дурацкая работа! С шестнадцати лет он проработал на заводе по выплавке металлов. За двадцать четыре года тяжелый физический труд превратил самоотверженного трудоголика в старика. Боже, он выглядит старше мамы!!!
Фотографий еще много, но рассказать тебе, дневник, о каждой я не смогу, прости. Нет времени. Сон валит с ног, пожалуй, придется остановиться. Завтра постараюсь написать что-нибудь еще, но ничего не обещаю. Завтра день в госпитале».
