этого документа получал разрешение на беспрепятственное передвижение отряда по всему району с личным оружием…
Заочный диалог неторопливо приближался к цивилизованным переговорам.
Главным предметом переговоров должны были стать богатства, добытые Соловьевым за два с лишним года «императорства» в тайге.
Список и стоимость ценностей Соловьев не указал и не называл по многим причинам. Одна из них – некому было оценивать. Иван Николаевич никого к своим сокровищам не подпускал. Вдобавок оставалось неизвестным, в какой валюте их можно оценить. В тайге советский рубль ничего не стоил. Существовал товарообмен. В ходу оставались царские золотые и серебряные монеты. Соловьев, например, купил своего скакуна за одну золотую пятерку. Цена ему было многократно большая, но при полном безденежье даже одна золотая пятерка считалась богатством…
Кроме того, Соловьев и сам не видел всех своих сокровищ сразу. Они были спрятаны в разных местах. Это обеспечивало им безопасность и служило… очередной хитростью. Часть спрятанных сокровищ атаман не собирался отдавать. Он надеялся после освобождения воспользоваться богатствами сам и щедро наградить людей, которые оставались рядом с ним до конца.
Хотя относительно тайников Соловьев темнил, Голиков понимал: нужно соглашаться на официальные переговоры без промедления. В противном случае может пропасть все.
Соловьев тоже четко понимал: от количества и стоимости возвращенных ценностей будет зависеть и срок наказания. Но в нем нарастал страх перед принятием окончательного решения. Он тянул время. Наконец, прислал очередного гонца. Атаман заявлял о готовности к официальным переговорам.
Всего несколько месяцев назад штаб ЧОН Енисейской губернии обращался за помощью к той же Москве. Красноярские стратеги утверждали, что для разгрома атамана Соловьева им необходимо подкрепление в количестве полутора тысяч бойцов. И были оскорблены присылкой Голикова. Теперь же Иван Соловьев заявил восемнадцати летнему начальнику боевого района о своей готовности сложить оружие и вернуть похищенные сокровища. Причем передать все это он хотел только в руки Голикову.
Абитуриент Академии Генерального штаба подтвердил свою уникальную способность миролюбиво «договариваться с населением».
«Волчьи ямы» для Голикова
Пока Аркадий Петрович убеждал Соловьева мирно завершить двухлетнее противостояние, пока продолжал переговоры с губернским руководством, которому пришлось, в свою очередь, связываться с Москвой, происходило вот что.
Ближайший начальник Аркадия Петровича, командир 6-го Сибирского сводного отряда Кудрявцев неторопливо рыл для Голикова «волчью яму». Опыт таежного охотника подсказывал ему, что рано или поздно Голиков должен в нее свалиться.
С первых дней службы Аркадия Петровича в Хакасии Кудрявцев занялся регулярными поставками
