обстановки в Ачинско-Минусинском районе, к усилению бандитизма на этой территории.
– Извините, товарищ[6] Коновалов, но я ничьих законов не преступал. Скот я получил у местных жителей по доброму согласию.
– Вы хотите сказать, что полуголодные хакасы пригнали вам целое стадо в подарок?
– Не было и стада. Было всего лишь девять баранов, которых я в Сарале купил.
– Купили? На что? Советские деньги местное население здесь не берет! Или вы хотите сказать, что платили царским золотом? Но я в таком случае хотел бы знать, где вы его раздобыли.
– Лично у меня золота никогда не было, товарищ Коновалов. Рассказывают, когда я был маленьким, мне подарили на день рождения пятак серебром. Но я его легкомысленно истратил. Что же касается баранов, то за них я расплатился мукой.
– Тогда не понимаю, чем эти инородцы недовольны? – смутился, а затем искренно удивился Коновалов.
– Берусь объяснить. Покупка состоялась на выезде. Обоз за собой я никогда не вожу. Заплатить мукой я смог только за трех овец. За шесть остальных выдал расписки. Продавцам нужно было взять подводы, предъявить в моем штабе расписки и забрать мешки. Но кто-то хакасов припугнул. Кто-то строго порекомендовал не брать муку, не печь хлеб, а пожаловаться на меня. Причем не в губернский исполком, который издал свой замечательный закон, не моему начальству в губернский штаб ЧОН, а вашему, тоже губернскому, управлению. А поскольку хакасы сплошь неграмотны, то замечательный советчик написал за них письмо и сам же доставил его в ваше управление. Вот как получилось, что абсолютно неграмотные пастухи, живущие где-то горах, очень точно разобрались, в каком советском учреждении суровее наказывают. Если вы, товарищ Коновалов, имеете какую-либо связь с этими жалобщиками, то сообщите им, что муку они могут забрать и после моего отъезда в Красноярск.
Дело о мокром белье
Коновалов закашлялся, но продолжил разговор:
– Товарищ Голиков, знаком ли вам красноармеец Мельников?
– Конечно.
– Что вы могли бы о нем сказать?
– Жалко парня. Днем это был исправный боец, а по ночам он крал с веревок белье, вывешенное для просушки: наволочки, простыни, скатерти, мужские рубашки и подштанники, женские лифчики и юбки. Иногда ему подворачивались скатерти. Воровал он во время ночного несения караула. Никого в такое время рядом не было. А когда ко мне пошли жалобы, кстати от русского населения, что какой-то вор оставляет их без исподнего белья, я принял меры. Устроил засаду с приманкой. Мельников попался в момент кражи. Я отправил его под конвоем в Ужур для предания суду.
От автора. То, что сегодня выглядит как нелепость, как хулиганский поступок, на самом деле для кого-то в ту пору становилось прибыльной коммерцией. А для потерпевших большой бедой. В годы Гражданской войны Россия запредельно обнищала. В далекой Хакасии ценностью стали швейная игла, катушка ниток, костяная
В первые годы после революции существовала единственная форма обращения между подследственными и представителями государственной власти: «товарищ».
