креслу.
– Всё… тих-тих, – сказал первый усатый и усадил воскресшего на место. – Сиди… Скорую вызвали. Мало ли…
Валерий сглотнул желчь в горле и ринулся на опустевшее место.
– Лера-а-а, – завопил он что есть мочи.
Второй усатый оказался крепче первого, здоровый простой мужик с рабочими руками. Он дёрнул воскресшего за ремень в джинсах и вдавил в кресло.
– Не скачи, дурны мусиць (дурной, что ли)? А позвоночник что? Сиди… зараз скорая…
Валерий на мгновение обмяк, и только рабочие руки усатого ослабили давление – выскочил пулей из своей двери, опрокинув второго усатого.
Когда Валерий вылетел из джипа, налитый свинцом водитель маршрутки вжал голову в плечи. Виновник подавился дымом собственной сигареты и раскашлялся, закрывая лицо ладонями. Он получил уже трёпку от двух усатых мужиков, особенно напирал второй, здоровый, который угрожал его закопать.
– Я бачыу, як ты за чырвонцам палез пад крэсло, ци пад пидали… бачыу! (Я видел, как ты за червонцем полез пад кресло, или под педали… видел!)
– И я видела, – отозвалась растерянная дама в палантине, – и вы за это ответите. Рисковать жизнью людей из-за десятки. – Голос её сорвался на визг и крик. – Сумасшедший!.. Вета, ты не представляешь, – голосом, насыщенным праведным гневом, ответила дама на звонок мобильного. После крика её руки обрели силу, и дама справилась с управлением своего телефона уже без помощи юной мамы. – Первый раз оставила машину и проехала на маршрутке, дерьмовой маршрутке, я скажу тебе… Юру? Ну что ты, разве это удобно? – взмахнула бархатной лапкой дама. – Конечно, я рада – пусть скорее! С Юрой мне спокойнее…
Взволнованные мурашики подхватили новую тему и обступили водителя и даму в палантине. Интерес к распятому на бетоне женскому телу погас в споре о том, какого всё-таки достоинства была оброненная водителем купюра. Мнения разнились. Сигаретный дым клубился над головами пострадавших.
А воскресший водитель джипа врос коленями в бетонную землю, склоняясь над не оплаканным ещё телом любимой женщины. Спина его согнулась, а лоб касается синего шёлка на спине новопреставленной.
Лера.
«Лера», – бормочут его губы, но до ушей не долетает звук. В голове стоит однотонный звон. Он склонил голову – кажется, ждёт утешения. «Что же ты? – своим глазам не верит он и молит: – Надо успеть… Что же ты?» Той ночью, последней их ночью, он вытащил её. И сейчас тоже… Она вернётся. Они умчатся на попутке прямо в ЗАГС. «Лера, что же ты?» – бормочет жених и обнимает тряпичное тело.
«Лера… Ты не оставишь суженого?»
Мурашики замерли в одно мгновение. Глаза их играют оттенками страха. Знает каждый – распятая на бетоне женщина выкупила чужие жизни за оброненную десятку.
Дама в палантине
