расформировали после сражения, кого-то отправили в первый, кого-то в ваш, в вашу бригаду. Очень большие потери.
– Это я помню, – нервно произнес Нандо. – Дальше про Жоана что? Ты хорошо его знал?
– Нет, шапочное знакомство, я же говорю. Так получилось, что наши позиции рядом оказались. Вот и переговаривались в окопах, в минуты затишья.
– Странно, что ты с кем-то переговаривался, – вдруг произнес Чавито. Нандо шикнул на него. Короткая пауза.
– Солер любил рассказывать о Барселоне. Когда я сюда попал, будто ходил по знакомому городу, больше того, у меня появилось что-то вроде ложной памяти.
– Дежа вю, – подсказал студент. Айгнер кивнул.
– Наверное. Я ходил по разгромленному, опустевшему городу и словно узнавал в нем тот, который покинул Жоан два года назад. Мне особенно запомнился рассказ о Цитадели. Солер был парнем простым, вот и рассказ вышел недолгим и назидательным. Он любил рассказы со смыслом.
Арндт замолчал, молчали и все остальные, столпившись вокруг лампы, которую Нандо, отведя глаза, так и не стал опускать. Точно он, этот светильник, оказался единственным источником тепла и света во всем городе, точно солнце ушло со своего пути, скрылось, а на землю опустилась вековечная тьма.
– Что он говорил о Цитадели? – не выдержал Чавито.
– Рассказывал почему и как она появилась. Но прежде, что Барселона, как и Рим, лежит на холмах: Кармель, Пучет, Ровира, Пейра… простите, дальше не помню.
– У нас их пять, еще Монтерольс. Но в качестве компенсации, две горы: Монжуик и Тибидабо.
– Да, Монжуик, ведь там Цитадель и расположена. Построена во время войн за Испанское наследство, а позднее, после восстания каталонцев, стала напоминанием жителям города о власти короны. Жоан рассказывал, что тогдашние инженеры разровняли несколько городских кварталов, чтоб укрепить крепость, и возвести дополнительные башни, орудия с которых могли, в случае необходимости, обстреливать весь город от порта до прилегающих к горе районов. Но я наверное, говорю известное.
– Не всем, – покачал головой Пистолеро. – Я не знал об этом, думал просто крепость. Тем более, пушки никто не убирал.
– А потому, что правительство Второй республики тоже не собиралось отдавать Каталонии хотя бы кроху свободы. На автономию она ж не пошла. Вот баскам можно, а нам – выкусите, – тут же встрял Рафа. – Пушки до сих пор на город смотрят, не знаю, можно ими пользоваться или нет, хотя наверное, можно. Только пользоваться будут другие, те, кто сейчас на Монжуике.
– Судя по отсутствию пальбы – неработающие, – сухо заметил Ланда, пропустив мимо ушей слова о баскской вольнице. – Что еще говорил Жоан?
– Про Цитадель? Вот как пример непорядочности республики и приводил. Да, сравнивал Страну басков и Каталонию, вспоминал историю и рассказывал о мятеже. Вскользь, но с вызовом.
– Я же
