не пожалеть об их судьбе, даже если они гибнут славной смертью. Смею сказать, что это большой урон королевской службе.
– Урон королевской службе? – повторил хозяин. – Славная смерть? Нет, капитан Борроуклиф, смерть мятежника не может быть славной. И, признаюсь, я не совсем понимаю, какой от этого урон королевской службе.
В голове офицера царила та счастливая путаница, когда трудно отыскать нужную мысль, но благодаря давней привычке к дисциплине он все же умел в минуту необходимости вернуться к действительности и поэтому тотчас ответил:
– Урон в том, что пропадет ценный пример. Многих устрашило бы, если бы молодой человек был казнен, а не пал в бою.
– Он утонул, сэр!
– Ну, это почти все равно что быть повешенным. Я упустил из виду это обстоятельство.
– Однако совсем не достоверно, сэр, что замеченные гуртовщиком большой корабль и шхуна – те самые корабли, о которых вы говорите, – резким, гнусавым голосом возразил Диллон. – Едва ли они осмелились бы так близко подойти к берегам, у которых постоянно крейсируют наши военные корабли.
– Эти люди – наши соотечественники, Кристофер! – воскликнул полковник. – Они смелы и отважны, хотя и мятежники. Когда я лет двадцать назад имел честь служить в армии Его Величества, мне посчастливилось встретиться лицом к лицу с врагами моего короля в нескольких небольших столкновениях, например – при осаде Квебека[34], в сражении под стенами этого города, в стычке при Тайкондироге[35]. Мне довелось также быть при злополучном разгроме генерала Брэддока[36]. Должен сказать, сэр, в защиту колонистов, что они смело вели себя в этом последнем деле. И тот самый джентльмен, который теперь стоит во главе мятежников, приобрел почетную известность своим поведением во время той несчастной битвы. Это был скромный и смелый молодой человек и настоящий джентльмен. Я никогда не отрицал, что мистер Вашингтон[37] – весьма благородный человек.
– Да, – заметил, зевая, капитан Борроуклиф, – он получил воспитание в войсках Его Величества и поэтому не мог быть иным. Но мне грустно, полковник Говард, что мятежники утонули. Теперь, вероятно, кончится и мое пребывание у вас, а я далек от того, чтобы отрицать, что ваше гостеприимство сделало этот дом весьма для меня приятным.
– Я рад, сэр, что мне удалось хоть чем-нибудь отблагодарить вас за вашу любезность, – учтиво кланяясь, ответил хозяин. – Но джентльменам, которые, как мы, живали и в лагерях, не пристало обмениваться комплиментами по поводу подобных пустяков. Другое дело – мой родственник Диллон, чьи мысли больше заняты комментариями Кока на Литтлтона[38], чем весельем за столом и солдатской жизнью; он мог бы счесть эти формальности столь же необходимыми, как и все мудреные слова, которыми полны его акты. Эх, Борроуклиф, дорогой мой друг, мы, кажется, уже поднимали тосты за всех членов королевской семьи – да благословит их Господь! – давайте же выпьем бокал в память
Во время Семилетней войны (1756–1763) Квебек, находившийся, как и вся Канада, под властью Франции, был осажден и захвачен английскими войсками.
