так… А где же честная игра? Крезин пару часов расписывал особенности церемонии, но ни словом не обмолвился о хранителях – единственных, как Лин предположила, людях, с кем ей будет позволено общаться и советоваться. Интересно, что еще осталось недосказанным? А она-то рассчитывала на помощь Марка!
Мысли путались в предчувствии чего-то неотвратимого. Как быть?! Сейчас эти двое неведомых поднимутся и…
Решение вызрело мгновенно, и девушка не дала себе времени на его обдумывание. Набрала побольше воздуха и выпалила:
– О, мой любимейший отец! – Фонтаны вновь зашумели, толпа заволновалась, но Лин сосредоточилась исключительно на смысле речи. – Я благодарна вам за заботу, которую вы проявляете! Я никогда не забуду вашей опеки! Но, великий император, почему же вы не назвали тех доблестных воинов, что ринутся со мной в пучину неведомой жизни? – Она понимала, что переигрывает, однако невероятность происходящего заставляла подбирать все более пафосные выражения. – Отец, эти мужественные люди заслужили, чтобы их имена произнес владыка Веллийской империи в сей знаменательный день! – Кто-то настойчиво толкал ее в спину. – Позволь же мне позвать одного из моих хранителей! – Особенно болезненный тычок под ребра заставил Лин скомкать конец речи. – Верный Маркан, поднимись для принесения клятвы свободы!
Толпа загудела. Сквозь покровы девушка видела, как от бокового строя гвардейцев отделилась фигура, направляясь к ним. Как она и предполагала, Малдраб не захотел позориться, настаивая на своем избраннике. Его вздох пронесся над головами людей, а затем император спокойно продолжил:
– Доблестный Варласт, поднимись для принесения клятвы свободы.
Лин даже пожалела правителя, когда Варласт ответил гулким, как у колокола, голосом:
– Ваше Величество, я сопровождал в Паломничестве много поколений династии Виллаев, но у меня подрос воспитанник и ученик, готовый хранить вашу дочь на нелегком пути. Позволите ли вы принести клятву свободы храброму Кариману?
Создавалось впечатление, что императору уже глубоко плевать, кто, где, зачем и в чем собирается клясться.
– Храбрый Кариман, поднимись для принесения клятвы свободы.
Воины подошли. Первым на колени опустился Марк:
– Я клянусь защищать и оберегать вас, госпожа, ценой собственной крови и жизни. Вы примете мою клятву?
– Да. – Лин не понимала, зачем он обращался к настоящей ей.
Место Марка занял другой хранитель.
– О, светозарная, пусть моя вечная свобода станет зароком того, что ни капли вашей крови не прольется по злому умыслу, – голос низкий и глубокий, но восторженные интонации больше подошли бы юнцу. – Примите мою клятву, госпожа!
– Принимаю.
Лин готова была убить Марка. Ясно, что этот парень просто повторял его обращения, но она не хотела никого связывать клятвой! Назвал бы ее принцессой, и все дела,
