дочка, нужно из своих. Тяжко всю жизнь таиться от родного человека, если он не посвящен в тайну.
– Ты, батюшка, потому и не женился после смерти матушки… – Феодосия прижалась головой к его плечу.
– Потому… – кивнул Никита: «Среди своих дочерей али вдов, годных мне по возрасту, не нашлось, а чужую брать было невмоготу. Довольно того, что всю жизнь хоронимся».
Феодосия отерла глаза. Ей вспомнилось заученное в отрочестве наизусть описание казни дьяка Курицына со товарищи:
– В деревянных клетках сожжены они были, на торжище, на потеху народу, и горели мученики за веру, а вокруг стоявшие плевали в них и бранили словесами черными… И Федора ведь не пощадят, – поняла она:
– Даже если он донесет на меня и батюшку, он сам пойдет на дыбу. Ах, боярин, боярин, сказать бы тебе все, да нет слов таких, не придумали еще… – Федосья взялась за перо.
Кланяется боярыня Феодосия нареченному своему, и посылает свое благословение. На чертеже твоем, вельми искусном, сделала я пометки, где какую расставить утварь.
Везут мне из отцовского дома и тверского имения несколько книг печатных и рукописных… – задумчиво покусав перо, Феодосия переписала строку:
– Несколько десятков книг. Разложи их по сундукам, а те пусть стоят вдоль стен. Еще нужны сундуки для трав, что я собираю.
Стены можно обить бархатом из возов с приданым, присланных батюшкой из Новгорода. Оттуда же можно взять ковры, их там вдосталь.
Засим остаюсь верная твоя слуга
Феодосия Тучкова
Озадаченно хмыкнув, Федор почесал затылок:
– Сундуки для книг на Москве разве что у царя Ивана заведены. Впрочем, пусть будут сундуки. Коли книги везут, надо их куда-то девать…
Боярин Вельяминов учился греческой грамоте у Юрия Траханиота, прибывшего в Москву в свите Софьи Палеолог, а богословию его обучал сам Максим Грек, еще до опалы. Федор любил книги, однако за царской службой и домашними заботами не часто находилось у него время для чтения.
Пишешь ты, возлюбленная моя Феодосия, что везут тебе книги из Новгорода да из Твери. Ежели среди них есть греческие, сможем мы читать вместе, а если ты знаешь языки иные, оно и хорошо. Надеюсь, что смогу я, несмотря на годы свои, начать учить языки иноземные.
Остаюсь в ожидании скорой встречи с тобой, здрава будь и весела.
Первым делом, нареченный мой, шлю тебе пожелания здравия и благословение свое. Есть среди моих книг и греческие, и фабулы, и философские трактаты, а еще лечебники и Псалтырь.
Если таково твое желание, боярин, то смогу я обучить тебя читать на латыни и по-немецки. В Новгороде многие на оных языках не только читают, но и говорят.
Остаюсь верная твоя слуга Феодосия.
Душа моя и тело томятся по тебе, боярыня, и не будет мне покоя до тех пор, пока не окажусь я рядом с тобой
