сам чего не на коне? – усмехнулся царь: «Пойди, кровь разгони-то».
– Я б лучше зимой, на медведя, – отозвался младший Вельяминов-младший: «Здесь и добычу не сам берешь, и крови вовсе не видно»
– Крови, – протянул Иван Васильевич: «Ишь ты какой, Матюша, крови возжаждал. Не рановато ли?»
– В двенадцать лет, государь, я первый раз на медведя пошел, с батюшкой. Приобвык я больше к той охоте. Батюшке же любая охота по нраву… – Матвей следил за несущимся вниз соколом.
– Однако ж смотри, – Иван приложил ладонь к глазам:
– Третью цаплю его сокол сбивает. Ладно, съездим, как снег встанет, потравим медведей. Чего не сделаешь ради любимца… – ласково потрепав густые кудри Матвея, царь добавил:
– Дивлюсь я, как твой отец на охоту выехал, жену молодую одну оставив? Говорила мне царица, что непраздна мачеха твоя. Правда ли то?
Подросток неохотно кивнул.
– С осени еще.
– Ох и молодец боярин Федор… – усмехнулся царь, – он везде поспевает. Вроде в годах, а жену-молодку обрюхатил, небось и не в последний раз.
– На все воля Божья, – буркнул Матвей.
– Ты взревновал, что ли? – удивился царь:
– Дурак ты, Матюша. Ты Головин по матери-покойнице, богатства в вашем роду не считано. Не обделит тебя батюшка, я за этим присмотрю… – успокоил его Иван Васильевич.
Спешившись, держа сокола на рукавице, Федор подошел к креслу Ивана Васильевича, поклонившись земным поклоном.
– Сколько набили-то, боярин?
– Цапель штук с двадцать, да куропаток и другой мелочи без счета.
– Значит, и потрапезуем славно, – рассмеялся царь, – монашеская братия хоть и вкусно ест, да постно. Три дня на горохе да рыбе провели, хватит нам яств иноческих!
– Поднеси-ка сокола, Федор, – приказал Иван Васильевич. Птицу, державшуюся за ловчую рукавицу боярина, крепко привязали за ноги ременным должиком, продетым в суконные опутенки. Голову покрывал бархатный клобучок, изукрашенный золотым шитьем и драгоценными каменьями.
Быстрым движением сняв клобучок, Иван погладил сокола по шее. Тот замер, раскинув крылья, отвернув голову. Иван Васильевич и сам напомнил Федору хищную птицу, четким очерком профиля, горбатым носом, жесткими, немигающими глазами.
– Хорош у тебя сокол, Федор… – похвалил царь: «Долго ль учил его?».
– Да больше года, государь. Кречетов, что мне тесть на свадьбу в подарок прислал, с моря Белого, тех еще учу. Как готовы будут, вам их преподнесу в дар. Сегодня уж выпускали их на куропаток.
– Спасибо, боярин, уважил… – кивнул Иван: «Я тебя тако же уважить хочу за сегодняшнюю охоту. Правду ль говорят, что боярыня твоя в тягости?»
– Божией милостью… – Федор поймал себя на улыбке.
– Кроме Господа всемогущего, думаю, там кто-то еще постарался, а, Федор Васильевич… – государь весело подмигнул Вельяминову:
