сказал кузен. – раздевайся, глупый маленький огурец.
Я это сделала. Как всегда, я была босиком, только рубашонка свешивалась с плеч. Кузен Ян ушёл и скоро вернулся с большим узлом. Я сидела на каменном краю корыта, болтая ножками в воде, стараясь схватить утят. Но они были быстрее меня. Он раскрыл свой узел, вынул оттуда уксус и масло, горчицу, перец и соль. У него были и огуречная трава, и майоран, и бедренец. Он уже знал, что требуется для хорошего салата. Ещё он принёс большой свинцовый котелок с зелёной краской.
– Что ты хочешь с этим делать? – спросила я его.
– Не задавай глупых вопросов! – смеялся он. – Все должно выглядеть так, как оно есть. Молодые утята – жёлто-золотые, глупые огурцы – зелёные, как трава.
Он взял кисть и начал мазать краской по моему голому телу. Конечно, я ревела, но это ему нисколько не мешало. Он уже привык так обращаться со мной. Затем он вылил мне на голову бутылочки с уксусом и с маслом, посыпал перцу и соли на волосы.
– Надо из тебя приготовить салат, – сказал он, – вкусный огуречный салат. Разбил два крутых яйца, залез руками в мои волосы и все смешал там, и соус лился по моему лицу. Почему я не убежала, сестра Гертруда? Но ведь он был молодым господином в замке, а для меня любимым божеством. И он ведь был прав: маленький утёнок умел плавать, я же была и для этого слишком глупа. Вдруг он остановился.
– Я забыл нож! – воскликнул он. – Тебя надо очистить и порезать на тонкие ломтики, чтобы как следует приготовить.
Старый Юпп, бывший у нас кучером, шёл из конюшни. Ян крикнул ему:
– Иди сюда, Юпп, дай-ка мне твой ножик!
Кучер подошёл, но своего ножика ему не дал.
– Что это опять? – спросил он.
– Я хочу сделать из неё салат, – смеялся кузен, – потому, что она глупа, как огурец.
Старик покачал седой головой.
– Ну и молодчик же ты! – крикнул он. – Где только ты берёшь свои сумасбродные мысли! Не знаешь, что для салата годятся только спелые огурцы? Приблудная Птичка – вовсе не огурец, она, в лучшем случае, маленький, совсем незрелый огурчик! А ты проваливай отсюда, иначе я из тебя салат сделаю, слышал?
Кузен не заставил себя долго просить. Он знал старого Юппа. Тот, хотя бы ему и ничего не сделал, но, возможно, рассказал бы бабушке. Она же много не разговаривала, а пользовалась плёткой. Ян соскочил с каменного корыта, засунул руки в карманы штанов и поплёлся через двор.
– Отравят каждое маленькое воскресное удовольствие! – ворчал он.
Меня же, сестра Гертруда, взял к себе на конюшню старый кучер. Он три часа скрёб и чистил меня, пока я снова не стала чистой.
– Теперь ты уже больше не зелёный огурчик, – сказал старик, – теперь ты – пунцовая редисочка!
Ещё целых три недели я пахла терпентином, и кузен зажимал нос, когда меня видел.
Но чёрная сестра Гертруда не смеялась над этой историей. Она поправила подушки и сказала:
– Теперь
