со мной, я объясню сыну, как всё получилось.
– Нет, не пойду, и тебе советую повременить.
– Как так, сын он мне или нет?
– Сын-то сын, но видеть тебя он не хочет. Пирбудаг послал меня предупредить, чтобы ты не приходил. Шамиль сказал, что, если ты придёшь туда, он встанет с постели и уйдёт навсегда в чужую сторону.
– Да, он это может сделать, – с грустью согласился Доного, сел, поджал под себя ноги, печально склонил голову, задумался.
– Валлах, я не хотел нарушать клятву, – глянув на Магомеда, начал рассказывать Доного. – Целый год не пил, а тут, по-видимому, шайтан попутал. Сам знаешь, живём доходами от виноделия. Урожай винограда был хороший, много надавил, крепкое вино получилось. Потеплело, решил вывезти в Шуру продать. Там базары хорошие, солдат много, особенно старых отставников, здорово пьют. Приехал, поставил свои кувшины в винном ряду, осмотрелся вокруг, вижу: Мусалав чиркеевский недалеко от меня стоит, тоже торгует. Старый кунак мой, подошёл, поздоровались. Оказывается, он раньше меня приехал, продал своё, стал рядом, помог опорожнить мои кувшины. Мусалав немного говорит по-русски. Стал он кричать на весь базар, расхваливая мой чахир[29]. Почти всё распродали.
Хорошая выручка, хорошее настроение. Собрался было я домой, а Мусалав говорит: «Оставь несколько мерок, зайдём в шашлычную, выпьем, закусим». Хорошо. Вылил я остаток в маленький кувшин, ишаков оставили на привязи. Харчевня на углу – напротив овощных рядов, хозяин-перс вкусные шашлыки готовит, на весь базар запах разносится. – Рассказчик проглотил слюну. – Зашли, сели. Поставил я кувшин на стол, налил кружку Мусалаву, свою пустую отодвинул. Кунак говорит:
– Ты что же себе не наливаешь?
– Не пью, – отвечаю.
– С каких это пор?
– С прошлого года.
– Ты мужчина или нет? – спрашивает Мусалав.
– Мужчина, но пить не буду, клятву дал сыну, нельзя нарушать, Аллахом и Кораном поклялся.
– Сыну, а я думал – мулле, кадию или джамаату[30], – рассмеялся кунак и добавил. – Строгий у тебя сын, рано начал управлять тобой.
– Он у меня учёный, – говорю, – шариат соблюдает, воспитал в себе крепкие мужские качества.
Кунак мой улыбнулся, ничего не сказал, поднял кружку, выпил.
Захмелев, налил вторую и мою наполнил.
– Пей, – настаивает.
– Не буду.
– Пей, сын не узнает.
– Не могу, поклялся, боюсь Аллаха.
– Чепуха, – говорит, – клятву можно нарушить, искупить грех надо, я научу.
– Как? – спрашиваю.
– Очень просто: выйди на улицу, у дверей нищие стоят, сними всё с себя, раздай им.
– И голым остаться? – спрашиваю.
– Зачем, надень их рвань, они обменяются с большой радостью. За такую милостыню Бог все грехи простит.
Я подумал и решил сделать так, как сказал Мусалав. К тому же пить хотелось, сам знаешь, шашлык
Чахир – вино.
Джамаат – сельская община.
