не карандаш?
– Голь на выдумки хитра, – сказал директор и затянулся «Мальборо». – Приклеила её клейкой лентой прямо к манде. Так бы и вынесла в трусах, если бы не бдительный вахтёр Савельевич, старый большевик.
И тут же без всякого перехода стал «пробивать», что я знаю о трагедии.
Он тоже слушал «голоса», поэтому никакой новой информацией я его не обрадовал, равно как и не огорчил.
Тогда первый и последний раз, не считая общекомбинатовских застолий, бухнул с шефом. Директор достал армянский коньяк, а он пил только его, и мы с ним молча, положив дольку лимона на полную третью рюмку, помянули погибших. Не чокаясь.
Дома, вечером того же дня, ещё раз помянули за столом усопших болельщиков, хотя тесть и тёща не особо сильно любили московский «Спартак», как и моя первая супруга.
– Люди, будьте бдительны! – сказал немногословный тесть, хотя он вряд ли знал Юлиуса Фучика как автора этой фразы.
Что тут ещё добавить. Я даже не знаю.
Сочи
Лето олимпийского года было жаркое. И работа в стройотряде на Ленинградском проспекте кипучая.
Наш киоск «Пепси-кола» работал без выходных по шестнадцать часов в сутки.
После футбольных матчей московской Олимпиады народ валом валил со стадиона «Динамо», и наш киоск просто брали штурмом, кидая, да – именно кидая деньги в морду лица некоренной национальности и в моих коллег, двух красавиц-студенток.
Много было и иностранной валюты, туристов из разных стран на футболе хватало, и далеко не у всех из них были рубли.
А у многих даже и доллары, немецкие марки и паунды – не говоря уже про остальную менее популярную в то время в СССР иностранную валюту.
Но и срок за валюту по 88-й, или, как её ещё называли, «глазастой», в честь цифр, статье был немалый, и мы об этом прекрасно знали.
Плехановский институт готовил работников торговли, поэтому многие студенты, в перерывах между сессиями, почитывали маленькие книжечки в ярких обложечках; УК и УПК РСФСР и другую юридическую литературу.
Но алчность человеческая преобладала, и мы, собирая с пола киоска иностранную валюту в монетах и банкнотах, отоваривали туристов пепси-колой, а иногда даже сверхдефицитной фантой, с пролетарским огоньком в глазах и с думками о большом и перспективном табаше, который светил нам после обмена валюты у валютчиков. Впрочем, как и возможный срок.
Но плохие мысли мы старались от себя отгонять, а знакомый ОБХСС-ник, крышующий нас за долю малую, даже свёл с местным валютчиком, который и принимал у нас всю валюту после футбольного «валютопада» без церемоний и бюрократических экивоков, даже монеты, считая при этом курс чуть ниже спекулятивного на день обмена.
Но и на том спасибо, после окончания Олимпиады-80, а вместе с ней и стройотряда, мы поделили общак на троих.
Вышло по пять косарей рублей на каждого, лавэ по тем временам немереное, цена автомобиля марки «Жигули» первой модели.
С такими деньгами
