Реми Урду, который вошел, вытянув вперед руки.
– Эх, ребята, как здорово! – крикнул он. – Но зачем вы закрыли дверь?
Сержант на секунду онемел от удивления.
– Когда же ты вышел? – спросил он наконец.
– Ну… сразу, как вы мне это запретили, сержант. А оказавшись на улице, я решил: «А устрою-ка я перезвон моим ребятам!» Лучший способ выгнать из головы дурные мысли. Я это усвоил еще в детстве, когда пел в церковном хоре. – И великан Реми Урду, первый сорвиголова в эскадроне – три судимости на гражданке и семьдесят дней ареста на военной службе, причем все не по злому умыслу, – весело расхохотался.
Солдаты переглянулись. История с бутылкой вызвала такой ажиотаж, что никто даже не заметил отсутствия Урду.
– Так это был ты, паршивец! – рявкнул сержант. – Ты что, совсем ничего не слышал, пока звонил? Ну и влеплю же я тебе сейчас, хорист!
Тут хорошо поставленным голосом вмешался бретонец Дирьядек, который за все время рта не раскрыл:
– Но ведь немцы были-таки в деревне, сержант. Без Урду мы бы того…
В этот день он слишком много говорил и все не мог наговориться.
Мурто
Арману де Дампьеру
Мурто принялся вытирать мотоцикл насухо, и делал это тщательно и с достоинством, как надраивал бы свою двуколку на ферме в Бретани. К нему подошел офицер:
– Как тебя зовут?
– Мурто, господин полковник.
Мурто вытянулся по стойке «смирно», но выше ростом не стал и по-прежнему напоминал приземистую кочку.
– С завтрашнего дня будешь водителем моей машины.
На лице Мурто, хранившем печать тяжелого детства, возникло несвойственное ему выражение гордости и даже радости. Он ответил:
– Есть, господин полковник.
Не вдаваясь в дальнейшие разъяснения, полковник удалился, а Мурто, не любивший лишних жестов, даже не успел поднести руку к козырьку.
Вот так он, сам не понимая почему, стал шофером полковника.
Полковник Оврей де Виньоль каждое утро лично объезжал аванпосты. В первые дни в секторе царило спокойствие, и он поехал на машине, да так и стал ездить. Этот кавалерист не любил длинных пеших переходов. Он велел Мурто отвозить его до самой линии огня, где неприятель находился метрах в двухстах от них. И вот открывалась дверца машины, оттуда высовывались пилотка, хлыст и светлая крага, потом медленно вылезал сам полковник. Если поблизости падал снаряд, полковник называл калибр, словно определял породу коня.
Громоздкий зеленый автомобиль не раз становился мишенью для неприятеля, и по возвращении Мурто говорил:
– Господин полковник, я уж думал, сегодня случится неприятность.
– Мурто! – повышал голос полковник. – Ты ведь знаешь, почему я тебя выбрал?!
И Мурто, который ничего про это не знал, но которому хватало уже того, что его выбрали, отвечал:
