Таинство ассоциаций. Семейная история, разговор в кабинете хирурга и школьное воспоминание в какой-то момент «собрались» в одной точке. Когда я впервые услышала слово «мастэктомия», перестала дышать. На вопрос «Как я буду жить без груди?» хирург Юра Максимчук сказал: «Понятия не имею. Но ты будешь жить».
Юра когда-то спас Олину маму и многих-многих людей. У двери ординаторской на первом этаже 62-й московской онкологической больницы почти всегда очередь именно к нему.
Наш первый разговор, вернее, монолог Юры уместился в минуту. Долгое рассматривание снимков в тишине, и: левую убираем, хочешь оставить – лучше с крыши прыгни, так просто быстрее будет, все лимфоузлы слева тоже убираем, поэтому, если сразу после операции, через боль, не начнешь разрабатывать левую руку, ее у тебя тоже не будет. Кофе хочешь, кстати?
Я чувствовала, что пробежала спринтерскую дистанцию, причем показала лучшее время. Надо было восстановить дыхание, а тело не сразу вспомнило, как это – просто дышать. В окна ординаторской смотрел идеально чистый маленький парк с бассейном, вокруг которого медленно прогуливались люди – совершенно усадебный вид. Правда, люди шли не с зонтиками от солнца, а опираясь на палку, помогая себе сделать шаг. И еще один.
– Юра, я пойду туда, похожу, потом вернусь и договорим?
– Иди, и в том корпусе за бассейном есть отличный буфет.
Мне нужно было найти что-то знакомое, совсем привычное, из жизни до разговора с хирургом. Я вышла на улицу, сорвала пучок травы, понюхала его, убрала в карман пальто. В буфете взяла винегрет, крепкий сладкий чай с лимоном и черный хлеб с маслом. И села так, чтобы видеть окна Юриной ординаторской. Теперь я смотрела в них отсюда и, пока остывал чай, вдруг вспомнила того школьного ветерана… И что, теперь как у него – моя рука будет проваливаться в пустоту там, где была левая грудь? А если она будет чесаться?!
* * *
В регистратуре 62-й сказали, что прописка в определенных районах Москвы дает право бесплатного прохождения химиотерапии. Несколько друзей были готовы меня прописать, но их район не подходил под нужный больнице ареал обитания.
Первые две химии были платными и дорогими. Почти накануне третьей мне позвонила Лариса Брохман, сестра героя моего документального фильма, патанатома Брохмана. Мы давно знакомы, редко списываемся, но когда видимся – вцепляемся друг в друга историями, чувствами, смехом. Это когда Лариса вообще может говорить. Ее голос – ее работа. А дома от работы принято отдыхать. Брохман – очень красивая женщина, но узнают ее, скорее по голосу, чем в лицо. Потому что голос – один из самых востребованных сегодня: ежедневные озвучки мультфильмов, дубляж кино, спектакли, концерты. Из известного… ну вот Чебурашка говорит ее голосом, десять женских персонажей «Мульта личности» вели им беседы. В «Yesterday Live» Лариса была в кадре, и камера явно любит ее не меньше микрофона.
Я заправляла машину, когда Лариса позвонила и сказала, что ее московская квартира очень даже подходит
