задать прямой вопрос, и вы бы ответили, как обязывают вас ваши же собственные правила. Да, можно было бы сделать так, но за последние пару дней я устал, претерпел немало лишений и хочу поговорить с мистером Брейтуайтом лично. Поэтому поступим следующим образом: как «сын, превосходящий над всеми», я приказываю вам немедленно встать и покинуть столовую. Оставляйте тарелки, бокалы и просто выходите вон в ту дверь и далее – на улицу. Если захотите присесть, пожалуйста, там есть скамейки. Сидеть вы там будете, пока я либо мистер Брейтуайт не позволим вам вернуться. – Господа, это приказ, – подытожил Аттикус.
Повисла тишина. Престон сжал трость так, что костяшки пальцев побелели, и хватал ртом воздух, будто его душат. Остальные, впрочем, выглядели не лучше. Молчание затягивалось, и в голове Аттикуса промелькнула ужасная мысль об ошибке; Джордж с Летишей, сидевшие рядом, тоже напряглись, готовые к тому, что сейчас на них набросятся и разорвут.
Громыхнул отодвигаемый стул. Аттикус обернулся: один из сынов адамовых, побагровев лицом, медленно встал. Затем он коротко кивнул, развернулся и двинулся к двери. Следующими поднялись двое за тем же столиком, затем еще двое – за соседним. Один за другим встали и остальные – даже Престон, только тот не поклонился.
Антенавты выходили в холл, следом потянулись слуги. Уильям пропустил членов ложи, закрыл за ними двери и проследовал в кухню. В столовой остались только Аттикус, Джордж, Летиша и молодой человек за столиком в углу. Из всех белых гостей он единственный явно наслаждался представлением, даже поаплодировал. На руке у него был серебряный перстень.
– Не сомневаюсь, что ты в курсе, – сказал молодой сын адамов, когда Аттикус подошел к нему, – но в уставе также сказано, что «сыном, превосходящим над всеми» является старший из присутствующих в данный момент представителей семейства Брейтуайтов, то есть, в нашем случае, я. У нас с тобой разница год и десять дней. – Он сверкнул зубами. – Впрочем, те недоумки этого не знают, а нарушать правила никто из них не осмелится, даже старый пердун Пендергаст… Тебе, кстати, повезло. Заговори с ним таким тоном обыкновенный негр, он без лишних слов огрел бы его тростью.
– Пусть бы только попробовал, – сказал Аттикус.
Брейтуайт улыбнулся еще шире.
– Меня, кстати, зовут Калеб, – представился он. – Может, присядешь?
Он кивнул, и стул рядом с Аттикусом сам собой выдвинулся. Аттикус моргнул, однако удивления не показал. Садиться тоже не стал, просто оперся на спинку.
– Значит, Калеб. Стало быть, Сэмюэл Брейтуайт – твой отец?
– Верно.
– Но за рулем «даймлера» сидел ты? И это ты похитил моего отца из Чикаго?
– Да, я, – кивнул Калеб. – Мой отец не любит длинных поездок.
– Так при чем здесь мой отец? – спросил Аттикус. – Вам ведь нужен я. Точнее, не вам, а твоему отцу… Почему бы просто не увезти меня?
– Правила есть правила, –
