я понимаю, что мне показалось не так. Музыка-то в доме слышна, но это – не магнитофон, а кто-то негромко играет на пианино, « Лунная соната», если я не ошибаюсь. Простенько, но со вкусом. И, уж, вовсе не то, чего я ожидала. И парня я этого где-то видела. Может, вместе с Балу, штангу тягали? По фигуре – похоже.
– Я тебя, точно, где-то видел – говорит парень, продолжая рассматривать меня, а потом внезапно широко улыбается и протягивает мне руку.– Вспомнил! Ты – та маленькая резвая пони, что постоянно на дорожке обходит здоровенных рысаков.
Ну, точно, с одного стадиона.
– Поднимайтесь, вас ждут, – он машет рукой в сторону лестницы. – Я сейчас тоже иду.
Наверх, так наверх. Старые запахи старого дома. И планировка тоже старая – все комнаты на проход. Гостиная большая, с высокими потолками. На полу старый, вытертый, но, до сих пор, ровный паркет. А вот, мебель – другая. Вернее, ее почти нет, только, у стены, узкий диван и несколько кресел, низкий столик у дивана, да магнитофон с проигрывателем на полу. А колонки на стенах. Приглушенный свет по углам, на плинтусе укреплены разноцветные плафоны. Кто-то специально оформлял комнату в современном стиле, для танцев.
Народу немного. Двое ребят на полу перебирают пластинки, рыжие оба. Братья наверно. Еще двое в креслах. Ирка на диване с ногами, и рядом с ней – еще один. Высокий, длинные волосы, почти такие же светлые, как у Ирки. Подцепила уже? Музыка звучит из другой комнаты, играющего мне не видно.
– А вот и мы! – с порога объявляет Кудряшка, задорно встряхнув волосами.
Ну, хоть бы, представила формально, что ли. Каков вопрос – таков ответ.
– Опоздавшим – штрафной! – говорит, подходя к нам, один из тех парней, которые до того сидели в креслах.
Вот так – с места в карьер. Ну, так этого и ждали. И бутылка водки – тут как тут, запотевшая даже. Уже хорошо, нет ничего хуже теплой водки в жаркий день. Как-то сразу образовался поднос со стаканами, разливают во все – по половине, а один – полный, ясно кому.
– Просим, гости дорогие! – говорит все тот же парень.
Странный какой-то, волосы совсем светлые, а брови и ресницы – темные, ярко-синие глаза смеются. Ладно-ладно! Хорошо смеется тот, кто смеется последним.
– Ну, коли у вас тут все по правилам, то где, ж, соленый огурец-то, али корочка черного хлеба – на худой конец? – спрашиваю я, беря предназначенный мне, стакан.
– С огурцами оплошали, поищем. А пока, может это сгодится? – отвечает блондин, подавая тарелку с хлебом, черным, конечно, и икра сверху – черная.
Вот, это – зря, я злиться начинаю.
– После первой не закусывают, – отвечаю тоже штампом, и занюхиваю выпитое хлебом, стряхнув предварительно икру.
– Светкино пари я выиграла? – спрашиваю, глядя ему прямо в глаза.
– Ну, не совсем. Она еще и твое умение танцевать нахваливала. Говорит, почти профессионал, – подначивает меня дальше визави.
– Если
