для себя. Занимайтесь любовью, но не детьми».
Деградирует чувство материнской любви. Все большее число детей растет при ее полном отсутствии – в детских домах и на улицах. Весь этот мир становится для детей одним общим «казенным домом».
Любой ребенок вправе повторить слова известной нынче песни: «Весь мир идет на меня войной».
Писатель А. Приставкин, выросший в детдоме, пишет: «В моей душе осталась черная дыра – у меня очень рано умерла мама. И эту дыру нельзя ничем заполнить». Сколько сегодня детей с «черной дырой» в душе, для которых даже живые мамы «умерли», уйдя в алкоголизм или сделав целью жизни служебную карьеру и обогащение, в том числе ради материального благополучия своего ребенка?! Выстроенные на духе соперничества, явном или скрытом обмане рыночные отношения в принципе исключают необходимость в жизни предельно важного для ребенка чувства любви. На проявление этого чувства не остается времени даже у родителей.
Нарастающий кризис традиционных семейных отношений сделал популярной формулу: государство должно взять на себя заботу о детях. В ряде стран законодательство позволяет уже под любым предлогом отлучить ребенка от матери и поместить для воспитания в государственное учреждение. Но, перефразируя известного российского политика конца ХХ века, можно заметить: государство – не тот орган, который способен любить! Все многочисленные попытки огосударствления детей кончались только крахом – от древнегреческой Спарты до Советского Союза. Крахом – вначале для детей и выросших из них граждан, а затем и для государства.
Государственная забота о детях – в лучшем случае экономическая. Например, государство, формально решая демографическую проблему, способно платить матерям за рожденных детей – прямыми деньгами, льготами, лицензиями. На таком «рынке детей» наш потенциальный Спаситель – всего лишь товар. Нетрудно представить, в атмосфере какой «любви» он будет жить и что станет даже с этой любовью через несколько лет, когда закончатся деньги (у родителей или у государства), а ребенок надоест взрослым своей нестандартностью.
По масштабам и степени неотвратимости страшнее физического и сексуального насилия для детей – психологическое насилие. Консервируя в процессе социализации психическую жизнь ребенка готовыми шаблонами мышления и поведения, мы, не осознавая того, надеваем на его внутренний мир панцирь строгой регламентированности и этим сужаем свободную зону, перекрываем каналы связи с чем-то Истинным внутри себя и с «мирами иными» (Достоевский).
Однако окончательно снять проблему этого ненужного «казенному дому» Спасителя не удается. Нарождающийся человек вновь и вновь приходит в этот мир со свойственной ему духовной самостью, принадлежащей чему-то иному, Высшему и не желающей безропотно перестраивать себя под новые требования. Возникает вопрос, как исключить сам факт появления младенца в нашем мире со своей неуправляемой
