на ней не бывал никто. Поэтому я назвал эту реку так, как хотел. Потаден, по-моему, не хуже, чем Логата или Верхняя Таймыра…
– Куда же она впадает? То есть в каком именно месте озера?
– В его нижнем углу.
Нганасаны, я уже знал это, называют «низом» северо-восток, «верхом» – юго-запад. Стало быть, Бульчу имел в виду северо-восточный угол озера, вплотную примыкающий к горам Бырранга!
Савчук дрожащими руками торопливо вытащил из полевой сумки карту Таймырского полуострова и развернул ее.
– Но здесь нет никакой реки, – пробормотал он, показывая Бульчу карту.
Бульчу снисходительно отстранил ее, потом присел на корточки и, взяв карандаш, принялся рисовать на листке блокнота, который подал ему Савчук. Движения охотника были быстры и уверенны. В несколько взмахов он изобразил Таймырское озеро, на юг от которого располагалась тундра, а на севере были горы.
– Вот река, – сказал старый охотник. – Она течет с гор. Не широкая, быстрая. Очень бурная. В озеро впадает здесь. В ее верховьях – Страна Мертвых, или Страна Семи Трав, и там живут духи, от которых я убежал на плоту.
Это был лаконичный, но очень точный и ясный язык, почти справка из путеводителя. Мало того: свидетельство Бульчу подкреплялось уцелевшим обломком дерева, березы! Неужели в Стране Семи Трав росли высокие деревья и среди них были даже березы?..
Я и Савчук с изумлением посмотрели друг на друга.
– Значит, действительно оазис, – пробормотал этнограф.
– Получается, что так. Район микроклимата в горах!..
– Но почему там тепло?
– Быть может, рельеф местности? – неуверенно предположил я. – Горы защищают от холодных северных ветров… Вы не бывали на станции Апатиты?
– Нет, а что?
– Там значительно теплее, чем вообще в Хибинских горах…
– Ну, на Кавказе есть более разительные контрасты. В одном ущелье несколько климатических микрорайонов. В низине – один, на гребне горы – другой, на солнечном склоне – третий, на теневом склоне – четвертый.
– Вряд ли можно назвать это микроклиматом. Но в ущелье Бульчу… Обратили внимание на то, что он сказал о теплой земле?
– Горячей или теплой на ощупь земле.
– Вот именно! Для существования района микроклимата одного лишь рельефа маловато. Ведь там лес, трава… Стало быть, существует подогрев снизу. Подогрев, подогрев… Что бы это могло быть?..
Я задумался.
– Рано строить гипотезы, Алексей Петрович, даже рабочие, – сказал Савчук, – в руках у нас слишком мало фактов.
– Но главное пока не это. Рельеф местности, подогрев, тысячи причин… Главное то, что ущелье Бульчу не выдумано, а реально существует!
– Да, видимо, так. Мы не только услышали показания очевидца, но и наткнулись на вещественное доказательство.
– А вы сомневались, колебались! – не удержался я от упрека. – Подробности казались вам чересчур живописными, яркими, видите ли!
– Теперь
