style="font-size:15px;"> – И чудить, – прибавил Митя.
– Отчего чудить! Как чудить! – воскликнула обиженная Анюта.
– Да вот говорят, что когда дурню, а ведь твое сиятельство большой дурень и колоброд, достанутся большие деньги, то ему удержу нет. Он начнет так дурить и колобродить, что все диву даются. А ты пословицу попомни: «Глупому сыну не в помощь богатство».
– Да в чем же я дурень и колоброд? – спросила Анюта, вовсе разобиженная и сердитая.
– Да тем, что у тебя разуму мало, а задору много. И разве это неправда, что ты необузданная и взбалмошная? Разве в первый раз ты слышишь это от всех нас?
– И в последний, – сказала Анюта. – Я не хочу, чтобы вы так со мной обращались.
– Не хочешь! Мало ли чего ты не хочешь! – крикнул Митя запальчиво.
– Полно, – укорил Ваня брата, – что ты к ней придираешься.
– Правда, – вступила в их спор Маша, – что Анюта вспыльчива, задорна, добра не жалеет: что издерет, что разобьет, что выпачкает – ей и горюшка мало, но она дорожит многим. Например, я скажу, что дорожит она нашей к ней любовью.
– Маша! Маша! – воскликнула Анюта с порывом. – Ты моя любимая Маша! Тобой дорожу я больше всего на свете и люблю тебя, как люблю!
В словах Анюты, в голосе ее было столько горячего, внезапно прорвавшегося чувства, что все дети были тронуты, и Митя смутился. Он даже покраснел.
– Да, – сказал Ваня ласково, – твое сиятельство – добрая душа.
– Ну, помиримся, – предложил Митя, улыбаясь, – я тебя люблю, и ты меня любишь, и они нас любят – это дело известное, а теперь расскажи, как твое сиятельство станет устраивать свою новую жизнь.
– Я уж об этом думала целый день вчера, – сказала Анюта серьезно, – конечно, мы все по-прежнему будем жить здесь, вместе, но возьмем себе много учителей, так как Маша говорила вчера, что мне теперь надо многому научиться, и я буду учиться с Агашей и Лидой, а к Лизе пригласим гувернантку. А после уроков мы тотчас поедем кататься. У нас будет маленькая колясочка, как у дочери предводителя, и крошечная лошадка…
– Такая же, как у дочери предводителя, – проговорил Ваня. – Ее зовут Крошка, и кучер говорит, что когда он ее чистит, то не обходит вокруг нее, а возьмет ее за хвост, приподнимет и поставит как надо. Право!
– А ты откуда знаешь? – спросил Митя не без насмешливости.
– Я с этим самым кучером, его зовут Потап, ходил намедни рыбу удить, – объяснил Ваня добродушно, – и он сам мне все это рассказывал.
– Удивительное дело, – сказал Митя, – что нет кучера, которого бы Ваня не знал.
– Вот и неправда, – вступилась Лида, – вчера шел по улице кучер, а Ваня его не знал, потому он ему не поклонился.
– Ну, – прервала их Анюта, горя желанием сообщить все свои планы и затеи, – скоро Потап будет рассказывать не о своей, а о нашей лошадке; она будет меньше предводительской, а мы придумаем ей другое имя, получше. Ну, как назовем ее?
– Мальчик, –
