даже спала в одной комнате, в кроватке, близко придвинутой к Леночкиной постельке. И другую свою сестрицу, старшую Раису, и братцев, Володю и Алешу, любила она тоже, хотя и меньше, потому что они были старше ее несколькими годами. Сердце у Анюты было любящее, горячее, но зато и нрав был взрывной. Она была вспыльчива и во вспыльчивости своей необузданна. Наталья Дмитриевна безмерно баловала ее и на замечания своего мужа отвечала всегда: она сиротка! Несмотря на строгий запрет, прислуга не могла удержаться, чтобы не говорить о сиротстве Анюты, но Анюта была такое малое дитя, что пока не понимала ничего и не обращала внимания на намеки.
Полковник просил всех, кто ехал на Кавказские Минеральные Воды, искать случая отправить Анюту в Москву. На Воды приезжало много богатых помещиков, и он надеялся, что какое-нибудь семейство согласится довезти Анюту если не до Москвы, то до какого-либо города средней России. Наконец один из офицеров его полка уведомил его, что богатая княгиня Белорецкая, узнав о сиротстве Анюты и затруднениях полковника, желающего доставить ее к тетке, вызвалась довезти ее до Москвы. Она ехала со своими двумя дочерьми в четырехместной карете и просила прислать к ней Анюту в Кисловодск к первому сентября. Полковник получил это известие в конце августа. Терять времени было нельзя. Он позвал своего адъютанта и просил его проводить до Кисловодска Анюту, которую отправлял туда с нянькой.
Анюте минуло шесть лет. Прощание так поразило ее, что навсегда врезалось в ее память. Она живо помнила до конца дней своих, как полковник собрал всех детей в маленькой приемной, усадил их на стулья, а рядом приказал сесть и няне; как Наталья Дмитриевна, обливаясь слезами, села в кресло и взяла на колени Анюту, недоумевавшую о том, что происходит. В молчании посидели они, по русскому обычаю, с минуту, потом встали, крестясь, и ей приказали перекреститься. Полковник взял образ, благословил им Анюту и сказал:
– Молись всегда Богу, и Он благословит тебя. Нас не забывай, когда научишься писать – дай весточку о себе. Мы тебя любили и всегда будем любить. Когда ты будешь побольше, если тебе будет в чем нужда, помни, что у тебя здесь осталась семья. А теперь прощай!
Он взял Анюту на руки и поцеловал ее крепко-крепко, и слезы стояли в его добрых глазах.
– Наташа, – обратился полковник к жене, – благослови и ты ее. Ты была ей как родная мать.
Заливаясь слезами, Наталья Дмитриевна благословила, крепко прижала к себе и поцеловала Анюту, а Анюта все недоумевала и испуганно глядела на ту, кого она звала матерью.
– Дети, проститесь с Анютой, – сказал полковник. Старшая, Раиса, понимала уже, в чем дело, и заплакала. Все дети столпились вокруг нее, порываясь каждый поцеловать ее; за сестрой, видя ее слезы, заплакала и Леночка, прижимаясь к Анюте, а испуганная Анюта позволяла им всем целовать себя. Мальчики стояли поодаль, но вдруг и они поняли. Старший, Володя, с рыданием бросился к Анюте на шею, и его с трудом могли оторвать от нее.
– Ну, с Богом! – сказал полковник, желая прекратить тяжелое прощание.
Он
