Олеси, но я стремительно приходил в себя, хотя чувствовал, что рассуждать и говорить в привычном ритме начну даже не сегодня.
На мне были одни плавки, на стене – эротические акварели в застеклённых рамках. Джинсы были аккуратно сложены в кресле. Уютный кабинетик.
– Кофе, коньяк, сливки, газировку или аспирин? – В кабинет вплыла Олеса с подносом, уставленным чашками и блюдцами.
– А что Александр Евгеньевич принимает по утрам? – Просипел я.
– Когда как. Если на работу, то аспирин, кофе, а если какая-нибудь встреча с друзьями, то – коньяк.
– Мне всё, кроме коньяка.
– И такое бывает, – промурлыкала Олеся, расставляя на столе приборы. – Вы на сливки налегайте. Обезвоживание у вас. Организм надо смазать и привести в движение.
– Это Александр Евгеньевич так говорит?
– Ага. Кто же ещё так скажет.
Вот тебе и освобождение от условностей! После кофе, сливок, газировки и аспирина потянуло на сон.
– Олеся, можно я вздремну?
– Конечно. Сегодня воскресенье. Работать начнём с обеда. Алла Петровна вообще не придёт.
Воскресенье! Ничего себе. Я зашёл в «Байкальские зори» в среду. Очнулся в «Дружбе» на четвёртый день. Документы и бумаги у Толи Щитикова. Как теперь являться к тёте? С какими глазами? Или, действительно, освободиться от условностей и плюнуть на эту неделю? Можно считать, что в «Байкальские зори» роман сдан, публиковать будут. Ладно, разберёмся и с «Комсомольцем Байкала». Но как я буду читать главы на радио? С таким голосом и какой-то мёртвой лягушкой в желудке?
Медленно, но уверенно, как и всегда, я начал убивать себя железной логикой, но тут вмешался голос Баржанского: «К черту условности! Срочно меняй сознание и угол зрения! Подумай о том, что любой из нас в любой момент может умереть, исчезнуть! Разве так важны твои маленькие радости, которые ты возвёл в преступления? К чёрту!»
Тогда к чёрту и самого Баржанского…
Олеся неслышно вышла, солнечный луч коснулся моей головы, и я поплыл в блаженный сон, всё еще ощущая разъятые части своего тела по отдельности, которые никак не хотели снова соединяться. Пусть мне приснится пьеса, о которой говорил дядя Саша…
Он пришёл за мной в обед.
– Делаю вывод: пить ты совершенно не умеешь. Это – раз. В тебе, как и во всех нас, но в тебе больше – нет никакой культуры. Да её и быть не может. Это – два. – Говорил мне на утро следующего дня Баржанский. – Дальше: в «Байкальские зори» – ни ногой. Белла Иосифовна ошиблась, сказав тебе, «ни грамма». Так бывает, но не в этой стране. Ни ногой – лучше. Это – три… Материалы у тебя так и так возьмут. Байкальский регион – твоя родина. Тут всюду сидят неучи и бездари. Так должно быть. И не надо протестовать или ругаться по этому поводу. Так получилось…
– Читали?
– Посмотрел. Как же, обязан посмотреть… Написал ты ерунду. Просто много материалов для газеты. Но это уже – гонорар. И, как говорит Белла Иосифовна, социальный статус. Тебе с твоей отметкой
