волоча ногу, он обходил всю комнату, шарил палкой под кроватью и за шкафом.
– А теперь ваши карманы, мистер Пуллинг.
Еле сдерживая злость, я выложил содержимое карманов на журнальный столик. Он внимательно пролистал записную книжку и вынул из нее вырезку из «Дейли телеграф». Нахмурив брови, он с недоумевающим видом прочитал ее вслух: «Мне особенно понравились карминно-красный «Мэтр Роже», светло-красный с белыми кончиками «Черио», кармазинная «Арабская ночь», «Черная вспышка» и «Алый Бахус»…»
– Объясните, пожалуйста, мистер Пуллинг.
– Тут нечего объяснять, – сказал я сухо.
– Простите мне мое невежество.
– Это отчет о выставке георгинов. В Челси. Я интересуюсь георгинами.
– Это цветы?
– Разумеется.
– Названия звучат так странно, будто лошадиные клички. Меня ввело в заблуждение слово «кармазинная». – Он положил вырезку обратно и, припадая на одну ногу, подошел к тетушке. – А теперь я хочу пожелать вам доброй ночи, мисс Бертрам. Вы сегодня скрасили мне исполнение моих неприятных обязанностей. Вы даже не представляете, как надоели мне все эти сцены с оскорбленной невинностью. Завтра я пришлю за вами полицейскую машину – она отвезет вас на аэродром.
– Не беспокойтесь, пожалуйста. Мы можем взять такси.
– Мы бы не хотели, чтобы вы опоздали на самолет.
– Может быть, нам отложить самолет еще на один день и повидаться с бедным генералом Абдулом?
– Боюсь, к нему не допускают посетителей. А что за книжку вы читаете? Что за отвратный тип в красной феске? Это он всадил нож в девушку?
– Нет. Это полицейский. Его зовут полковник Хаким, – сказала тетушка. На лице у нее было написано злорадное удовлетворение.
Как только за полковником закрылась дверь, я сердито напустился на тетушку.
– Тетя Августа, что все это значит? – спросил я.
– Небольшой политический скандал, насколько я понимаю. В Турции к политике относятся серьезнее, чем у нас в Англии. Совсем недавно они казнили какого-то премьер-министра. Мы только мечтаем об этом, а они действуют. Должна признаться, я так и не поняла, что затевал генерал Абдул. Глупо в его возрасте. Ему уже стукнуло восемьдесят. Но в Турции, мне кажется, столетних больше, чем в любой европейской стране. Сомнительно, однако, чтобы бедняжка Абдул дожил до своего столетия.
– Вы осознали, что нас депортируют? Я думаю, нам надо позвонить в британское посольство.
– Ты преувеличиваешь, дорогой. Они просто предоставляют в наше распоряжение полицейскую машину.
– Ну а что, если мы откажемся?
– Я не собираюсь отказываться. У нас зарегистрированы места в самолете. Я сделала вклад и больше не намерена тут болтаться. Я не надеюсь на быструю прибыль, но двадцать пять процентов – это всегда риск.
– Какой вклад, тетя Августа? Сорок фунтов в туристских чеках?
– Что ты, дорогой! Я купила довольно крупный золотой слиток в Париже. Помнишь того человека из банка?
