Пока я горячий, требуйте, что хотите! – И заторопил: – Ну требуйте! Требуйте! Пожалуйста! Ради нашего борца последнюю рубаху с плеча!
Грицианов взялся за манжету.
Таисия Викторовна в спехе выкинула перед собой в защите ладонку:
– Нет! Нет!
Грицианов и не отдавал рубаху. Он просто поправил у себя манжету, поудобней сел в кресле и только. Смутно подумал, на миг зацепившись вороватым глазом за молодые её вкусные плечи: «Своя рубашка ближе к телу, а без рубашки ближе к делу… Мхм-м…»
– Без паники! – вскинул он руку щитком. – Рубаха мне и самому нужна. Просите, пока…
– Не остывайте ввек по веки… Никогда не остывайте к борцу… – жалко выдавила она.
– Вечное кипение я вам, сабо самой, гарантирую, – постно сронил Грицианов. – Что ещё?
Таисия Викторовна ужалась спиной в жёсткий стул и пискнула. Она хотела сказать тихонько, клянчаще, как и надлежит молящему милостыньку. Но голос у неё совсем съехал, из неё выпал какой-то умученный писк:
– Мне б уголочек…
– Это уже что-то по теме! – подхвалил Грицианов. – Уж кому я от души сочувствую, так это вам, – с протягом вздохнул он, деланно-неловко пряча глаза. Этой игры Таисия Викторовна не заметила. Грицианов был большой притворяшка. – Кабинетец у вас не из показательных. Прямо говоря, показательная жмурня[25] в миниатюре. Без меры холодная… Образцовое трупохранилище… Без меры тёмное. Без меры тесное. Надо и исследования проводить… Да вам целую по-хорошему лабораторию нужно! И приличный кабинет, и лаборатория будут! Ловите на слове. Ради человечества приношу в дар вам свой кабинетище, а сам, – он бросил глаза на верх окна, где под крышей желтело старое гнездо, – а сам в ласточкину резиденцию. Оттуда стану чирикать-предводительствовать. Не улыбайтесь… Пока весна, у пташек потомство… Не выселишь… А вот брызнут птички по югам, ключ от этого моего кабинета будет у вас!
Какая весна, когда на дворе ещё зима? Где, какие птички?
Таисия Викторовна смолчала про птичий каламбур.
Неси, что угодно, лишь бы к делу правился.
Раньше прилёта птиц увеялся Грицианов на юг.
В отпуск.
Ключ отдал Таисии Викторовне:
– Можете вести приём в моём кабинете.
Не чуя под собой ног от радости, она весь месяц носила его ключ с собой. Зато в кабинет так и не посмела войти. Да в кабинете ли счастье? Главное, на конце концов, лечила она в открытку. Не таясь! А большего ей и не надо.
Но всякое счастье границами мечено.
Возвращается утомлённый ласками юга, местами, кажется, слегка обугленный Грицианов, а ему ещё в его приёмной с трепетом вручают правительственную телеграмму.
КОМАНДИРУЙТЕ МОСКВУ ИНСТИТУТ ЛЕКАРСТВЕННЫХ РАСТЕНИЙ ВРАЧА ЗАКАВЫРЦЕВУ ВСЕМ МАТЕРИАЛАМИ ЛЕЧЕНИЯ РАКОВЫХ БОЛЬНЫХ РАСТЕНИЯМИ = ЗАМСОЮЗ МИНЗДРАВ КОЧЕРГИН
Жмурня – морг.
