Закон. Он говорит: «Пока существуют небо и земля, не отменится ни одна буква в Законе. Не нарушить пришел Я Закон, но исполнить. Кто уважает и соблюдает Закон, тот обретет свое место в Царстве Небесном, хотя бы и наречется малейшим и последним. А кто исполнит Закон, тот великим наречется в Царстве Небесном…» Говоря «исполнит», Он, кажется, вовсе не имеет в виду обычного исполнения предписаний. Для Него «исполнить закон» – означает найти в нем какой-то таинственный внутренний смысл. Он так, например, толкует древнюю заповедь «не убий»: «Кто напрасно гневается на брата своего, тот уже убивает его. Кто же скажет брату своему «глупец», того ждет геенна». Или вот Он привел заповедь «не прелюбодействуй» и сказал: «А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействует с нею в сердце своем. Жена твоя – это твое тело; и если ты ее бросишь, то ты будешь виноват, что она отдала свое тело другому».
Порой Он говорит вещи, которые вселяют беспокойство. Как-то Он сказал: «Вы слышали, что заповедал Моисей: «Если кто ударит кого, то пусть отдаст жизнь за жизнь, око за око, зуб за зуб, руку за руку, ногу за ногу, удар за удар»… А Я говорю вам: если кто ударит тебя в правую щеку, подставь ему и другую, если кто захочет забрать у тебя хитон, отдай ему и симлу, если кто принудит тебя сопровождать его – следуй за ним до конца; просящему у тебя – дай, даже если ты знаешь, что даешь как милостыню».
Не слишком ли это высокие требования? А вот послушай нечто еще более поразительное. Это случилось сегодня утром. Среди окружавшей Его толпы были семьи галилеян, перебитых римлянами во время последнего Праздника Жатвы. Кто-то вспомнил об этих событиях, и, естественно, тут же послышались причитания и жалобы. Учителя проняли эти крики. Если бы ты видел, как Он, слушая, склоняет голову к людям, и блеск солнца отражается в Его волосах цвета старого потемневшего золота, если бы ты видел Его глубокие, светящиеся состраданием глаза. Когда кто-то рассказывает Ему о своем страдании, Он Сам, кажется, страдает даже больше, нежели рассказчик. «Мой сын…» – рыдала какая-то женщина с сухим, изъеденным морщинками лицом, напоминавшим потрескавшуюся на солнце глину. «Мой муж…» – говорила другая, молодая, прекрасно сложенная амхаарка сухим бесцветным голосом, каким стараются справиться с горем. У Него задрожали губы. Он вздохнул.
– Вы думаете, – вдруг сказал Он, обращаясь к окружавшим Его людям, – что ее сын и ее муж были б°льшими грешниками, чем вы все?
Воцарилась недоуменная, полная растерянности тишина.
– Нет, – Он встряхнул головой, – если вы не покаетесь, то все погибнете! – Эти слова прозвучали как приглушенный вопль отчаяния. Под волнистой бородой крепко сжались челюсти. Но потом Его будто озарила новая мысль. Он поднял руки, как всегда, когда собирался говорить с толпой, и произнес:
– Помните, что сказано в Писании? «Не пожелай крови брата твоего, не таи ненависти к нему, не ищи мести, возлюби его, как любишь самого себя». А Я говорю вам…
Голос
