Первое житие святого Антония Падуанского, называемое также «Легенда Assidua». Анонимный автор

Агиограф не раз подчеркивает удивительные способности памяти Антония: cum talis esset industria, ut memoria pro libris uteretur (8, 6). Под cunctis подразумеваются его собратья и наставники по канонии в Коимбре.

Речь идет о пятерых францисканских первомучениках: священниках Берарде (или Беральде) да Кальви, Петре да Санджемини и Аккорсе, а также братьях Адиуте и Оттоне; место рождения трех последних неизвестно, но, возможно, они были из Умбрии, как и первые двое. Проповедники были казнены 16 января 1220 г. (эта дата служит вехой для восстановления хронологии жизни нашего святого, поскольку спустя несколько месяцев Фернандо присоединился к францисканскому движению). Пятеро монахов, отправившиеся на миссию в 1219 г. после генерального капитула, проходившего в Ассизи в торжество Пятидесятницы, под руководством брата Виталия, который позже из-за тяжелой болезни был вынужден отказаться от путешествия, пересекли Арагонское королевство и прибыли в Португалию, где, пользуясь теплым приемом, оказанном королевой Уракой, прожили некоторое время в Коимбре. Более чем вероятно, что в этом городе они посещали монастырь Святого Креста, где перед тем как отплыть в Африку и познакомились с каноником Фернандо, впоследствии святым Антонием, своим будущим собратом по Ордену.

Инфант Педро, третий сын короля Санчо I, брат Альфонсу II, родился в 1187 г. Папа Гонорий III взял под покровительство святого Петра (и свое личное) инфанта и все его владения que in presentarium rationabiliter possides aut in futurum iustis modis prestante Domino poteris adipisci (которые согласно правильному расчету принадлежат тебе в настоящее время и в будущем справедливо по воле Господней можешь приобрести). В 1227 г. Папа Григорий IX принял предложение Педро сражаться против врагов Церкви. Педро был женат на Аремберге, графине Ургель (умерла в 1231); обменял графство Ургель на принципат Мальорка, отвоеванный у арабов в 1230 г. королем Иаковом Арагонским. Умер, не оставив наследников, в 1258 г.

Лишь францисканские источники (Assidua и ее круг, различные Passiones (рассказы о страданиях) марокканских мучеников) сообщают о том, что из-за разногласий с братом по поводу наследства инфант отправился в добровольное изгнание к мирамолину (от араб.: эмир уль-мименин = предводитель верующих). Некоторые исследователи считают, что под титулом «мирамолин» скрывается сын повелителя альмухадов Мухаммада бен Нассера, потерпевшего поражение в битве при Лас Навас де Толоса в 1212 г., Абу Якуб, которого в Passio пяти мучеников мы встречаем под именем Aboidile vel Abiacob.

В последнем источнике сообщается, что инфанта сопровождал в качестве капеллана Жуан Роберти, canonico Sancte Crucis de Colimbria […] viro devotione famoso (каноник Святого Креста из Коимбры […] муж, известный благочестием). Именно ему в Марракеше были переданы тела первомучеников, и, вероятно, по его инициативе мощи перевезены в Коимбру в храм Святого Креста, где почитаются по сей день.

Еще один придворный инфанта, Педро Стефан, прозванный Мангарадо, в сотрудничестве с епископом Лиссабонским Матфеем (ок. 1259–282) и министром провинции миноритов составил детальное Passio первомучеников, копия которого была направлена генеральному капитулу францисканцев.

Василий Жуковский (1783–852) посвятил этим событиям балладу Королева Урака и пять мучеников: «Свирепый мавр хотел, чтоб их тела / Без погребенья честного истлели, / Чтоб расклевал их вран иль псы их съели, / Чтоб их костей земля не приняла. // Но Божии там молнии пылали; / Но Божий гром всечасно падал там; / К почиющим в нетлении телам / Ни пес, ни вран коснуться не дерзали. // Мирамолин, сим чудом поражен, / Подумал: нам такие страшны гости. / И Педро, брат мой, взял святые кости; / Уж на пути в Коимбре с ними он». —Прим. пер.

Мы практически не располагаем сведениями по зарождению францисканского движения в Португалии. Первая малочисленная группа «кающихся из Ассизи» (Penitentiales sumus et in civitate Assisii nati fuimus – мы кающиеся и родились в городе Ассизи – в Anon. Per. 19c, p. 445; erant viri penitentiales de civitate Assisii oriundi – были они кающимися мужами, появившимися из города Ассизи – Tres Socii 37c, p. 117) прибыла на западное побережье Европы к 1217 г. Преодолев немало трудностей, заручившись покровительством королевы Ураки, супруги Альфонсу II, и Санчи, сестры короля, францисканцы смогли основать маленькие обители в Лиссабоне, Аленкере и Гимарайнше, а затем, вероятно, в 1219 г., в Оливайше под Коимброй. Между тем, монахам из числа миссионеров, возглавляемых министром иберийской провинции Ордена Джованни Паренти, имевшим при себе рекомендательные грамоты от Папы Гонория III и ряда кардиналов, был оказан более радушный прием; в том же году прибыли и будущие мученики, следовавшие в Марокко.

Скит в Оливайше, холмистой местности, заросшей оливковыми деревьями, изначально был посвящен Антонию Великому, впоследствии же был назван в честь Антония Лиссабонского. В конце XIII в., когда движение миноритов окончательно приобрело характер монашеского ордена, братья покинули уединенный скит и перебрались в Коимбру в монастырь Св. Франциска, построенный на берегу реки Мондегу. Лишь в 1539 г. в Оливаише была восстановлена община францисканцев-реформатов, просуществовавшая там до 1834 г.

Вслед за святым Павлом, противопоставляющим Ветхий и Новый Завет (буква убивает, а дух животворит, 2 Кор 3, 6), автор жития отмечает противоречие между недостатком богословской культуры первых францисканцев и их евангельской жизнью, вызывавшей восхищение.

В этой главе для описания организационной структуры францисканства несколько раз используется термин ordo (здесь, в заглавии и в 5, 3.5), в 5, 8 —термин religio, в главах 23 и 47 —congregatio. Синонимы ordo и religio имели в текстах того времени следующие смысловые оттенки: термин ordo носит общий характер, указывает, в первую очередь, на внутреннюю структуру (ordo canonicalis, ordines angelici), religio – более специальный, подразумевает получившее каноническое одобрение собрание людей, стремящихся к христианской святости.

Словосочетание ex more (по обыкновению) проливает свет на поступок Антония: присоединение к новому харизматическому движению было не внезапным решением, не капризом, а плодом молитвы и раз мышлений. Очевидно, святой имел обыкновение беседовать с нищенствующими братьями, а для того, чтобы действие вошло в привычку, требуется время, по меньшей мере, несколько месяцев.

Простым нищим братьям кажется невероятным, что столь важный человек просит принять его в их ряды; охваченные счастливым изумлением и, наверное, опасаясь, что кандидат передумает, они, чтобы избежать колебаний, ne mora periculum trahat, решают, что переход совершится послезавтра: diem […] proximum sequentem constituunt. Кто принимает св. Антония в Орден? Из контекста следует, что нищенствующие братья, минимум двое, принимают решение по собственной инициативе и назначают день облачения. В Уставе францисканцев, в том виде, в каком он существовал после генерального капитула 1221 г., о принятии в Орден сказано следующее (2, 1–): Si quis divina inspiratione volens accipere hanc vitam venerit ad nostros fratres, benigne recipiatur ab eis […] ed essi ad suum ministrum, quam citius possunt, eum repraesentent (Если кто по Божественному вдохновению, желая принять этот образ жизни, придет к нашим братьям, да будет ими благосклонно принят […] и они пусть препроводят его как можно скорее к своему министру). Словосочетание suum ministrum имеет весьма общий характер: этим человеком мог быть настоятель обители (minister loci, как мы увидим в 8, 3), или тот, кого впоследствии стали называть кустодом – глава конгломерата общин на территории провинции. Яснее и точнее сказано в Уставе, утвержденном буллой (2, 1), согласно которому, братья, встретив желающих жить по-францискански, mittant eos ad suos ministros provinciales, quibus solummodo et non aliis recipiendi fratres licentia concedatur (отошлют их к министрам своих провинций, и только им позволено принимать братьев, и никому иному).

Однако речь идет о событиях, происходивших, самое позднее, летом 1220 г., и, возможно, из-за юридической путаницы, существовавшей в то время во францисканском движении, братья, собиравшие милостыню, сами, без лишних формальностей, сразу согласились. Они хорошо понимали, что за человек просит их о принятии в Орден, и порадовались его достойному похвалы желанию стать мучеником. Возможно, еще было в ходу правило, сложившееся на заре францисканства: propter paucitatem fratrum (ввиду малого числа братьев), мы знаем, что unusquisque habebat a beato Francisco potestatem recipere quos volebat (всякий имел от святого Франциска власть принимать, кого хотел).

Также возможно, что, поскольку на обширной территории Иберийского полуострова, поделенной между четырьмя королевствами, у францисканцев была всего одна провинция, брат Джо ванни Паренти не мог лично рассматривать многочисленные прошения о принятии в Орден, и поэтому делегировал настоятелям некоторых обителей право принимать такое решение. Впрочем, вполне возможно, что Паренти задержался в Коимбре, куда, наверняка, прибыл, чтобы встретить мощи пяти собратьев-мучеников, погибших в Марокко. Как бы то ни было, окончательное решение о принятии Антония в Орден Братьев Меньших принимал министр провинции, по всей вероятности, именно Джованни Паренти из Карминьяно (Флоренция). Бывший судья, он cum fi lio intravit ordinem Minorum (вступил в Орден миноритов вместе с сыном). Обязанности министра иберийской провинции исполнял с 1219 г. вплоть до своего избрания на капитуле 31 мая 1227 г., в Порциунколе, на пост генерального министра Ордена, который занимал до 29 мая 1232 г., передав накануне канонизации Антония обязанности брату Илии, избранному на генеральном капитуле в Риети. Паренти мог выступать в качестве свидетеля на процессе канонизации и, возможно, поделился своими воспоминаниями с автором Assidua.

Точнее, приора, а не аббата, поскольку речь идет об общине регулярных каноников, а не о монашеском ордене. В то время монастырь Святого Креста возглавлял Жуан Сезар. Согласно посланию Папы Гонория III от 13 ноября 1221 г., приор Жуан исполнял свои обязанности и сталкивался с трудностями еще со времен понтификата Иннокентия III (1198–216). Скончался в 1226 г. На посту приора его сменил каноник, также носивший имя Жуан, имевший богословскую степень. По-видимому, в качестве преподавателя, он курировал богословскую формацию Антония. Новый приор, в свою очередь, также доставил немало неприятностей СвятомуПрестолу и, преследуя францисканцев, принес монастырю дурную славу. 11 июля 1233 г., то есть через год после канонизации Антония, Папа Григорий IX был вынужден направить приору послание Intelleximus cum dolore, в котором написал (cf Bull. Franc. I, 114–115): Totus, ais, mundus post fratres Minores abibit, si dimittamus eos sic (Говоришь, весь мир уйдет за Братьями Меньшими, если мы их так оставим), и поэтому in dilectorum fi liorum fratrum Minorum iniuriis debaccharis (неистово бросаешь обвинения в возлюбленных сынов наших, Братьев Меньших), не отдавая себе отчета, что Christus in fratrum Minorum ordine nascitur, et salutem innumere multitudinis exemplo, doctrina et miraculis operatur (Христос родился в Ордене Братьев Меньших и спас бесчисленное множество [народа] Своим примером, учением и чудесами).

Помимо согласия приора требовалось согласие общины канони ков, в то время насчитывавшей семьдесят человек: действительно, папская привилегия, по которой коимбрский приорат пере ходил под эгиду св. Петра, решительно требовала: nulli fratrum, post factam inibi professionem, absque prioris totiusque congregationis permissione, liceat ex eodem claustro discedere; discedentem vero absque communium litterarum cautione nullus audest retinere (никому из братьев не позволено, после принесения в этом месте обетов, уйти из монастыря без разрешения приора и всей общины; ушедшего же без общего письменного поручительства пусть никто не осмеливается удерживать).

В те времена еще не был введен период новициата (ср. прим. 51), поэтому облачение приравнивалось к принесению обетов; надеть монашескую рясу означало связать себя с общиной, приняв ipso facto ее modus vivendi, закрепленный в уставе. Облачение Антония во францисканскую рясу было совершено на скорую руку прямо в монастыре Святого Креста без исполнения предписанных и традиционных обрядов: все Лузитанское королевство (а значит, и Коимбрская епархия, и монастырь, и его приор) находилось под интердиктом архиепископа Браги, примаса Португалии, запрещавшем публично совершать литургию и любые богослужения вообще.

На заре францисканства ученик Ассизского Бедняка выглядел так: босоногий (обувь разрешалось носить только при крайней необходимости); одет в рясу с капюшоном из необработанной шерсти, цвет которой варьировался от почти белого до темно коричневого, – использование искусственно окрашенной ткани запрещалось, – и в штаны типа кальсон (если было нужно, можно было надеть еще и подрясник без капюшона); препоясан веревкой из конопляных, шерстяных или льняных нитей. В холодные месяцы разрешалось использовать накидку, хотя об этом прямо не сказано в Уставах (об Антонии см. 38, 2, о Франциске – Первое житие Фомы Челанского [далее —1 Cel 79]); клирики были обязаны выстригать тонзуру.

Если трактовать выражение amaritudo cordis не как синоним раздражения и обиды, неприязни к перебежчику, а как грустную иронию, то, очевидно, не названный собрат был другом Фернандо. Неизвестный падуанский проповедник, автор панегирика In medio ecclesie – Sicut ait в кон. XIII – нач. XIV века, упоминая ответ Антония огорченному канонику, пишет: Quod etiam ipse indubitanter fecit, et usque ad fi nem vite sue, vigiliam beati Antonii in pane et aqua devote et humiliter ieiunavit (Благочестиво и смиренно держать пост на хлебе и воде в канун праздника святого Антония – вот, что наверняка тот [т. е. каноник] делал, причем до конца жизни).

Конечно, человек, решивший принять смерть, подражая марокканским мученикам, не был трусом; если чего он и опасался, то лишь того, что его родственники (кто именно, не уточняется), похитят его, помешав уехать, и тем самым, не дадут ему исполнить задуманное. Еще одно доказательство социального «веса» семьи святого.