Первое житие святого Антония Падуанского, называемое также «Легенда Assidua». Анонимный автор

Мы видим распределение братьев: министры, избранные либо переизбранные на капитуле, сообщают о своих нуждах и предпочтениях генералу, от которого зависело передвижение каждого брата. На заре францисканства все Братья Меньшие были приписаны к Ордену, и лишь временно – к той или иной провинции. Например, Джордано да Джано так говорит о том, как он был направлен в некую провинцию: «Такой-то брат да пойдет в такую-то провинцию».

»…св. Антоний стал Братом Меньшим […] главным образом (если не исключительно) для того, чтобы отправиться в Марок ко и встретить там мученическую кончину […]. Он ничего не видит перед собой, кроме Марокко и мученичества, и единственный путь для достижения цели – ряса и Орден пятерых счастливчиков; для достижения-то этой цели он и выпрашивает себе рясу. Немедленно! Ему не интересно постичь их образ жизни, не привлекает его ни их нищета, ни покаяние, ни обаяние их великого Отца (а ведь на дворе еще 1220 год!), ни их восхитительная простота и святая радость […]. В Марокко он заболевает и более не может стремиться к мученичеству, надеяться на него; тогда в его душу просачивается размышление и он с любовью принимает как волю Божию свое новое призвание во всей его полноте. У Антония есть добродетель, свойственная и св. Франциску. Она проявляется во все времена, но особенно заметной была в начале истории Ордена: отвлечение от всего и полное препоручение себя воле, водительству Бога. Господь мало-помалу формирует душу, как Франциска, так и Антония, Своим сокровенным светом и внешними событиями. Буря, Сицилия, капитул в Ассизи. Я не могу объяснить его участие в капитуле ничем, кроме как тем генезисом, о котором говорил выше. Он приходит от разочарования, и пока еще не полностью возродился к новой любви. С одной стороны, его дух умерщвлен закатом самонадеянной мечты о мученичестве; с другой стороны, событие, которое он наблюдает, оказывается откровением, ослепительным и одновременно смиряющим уроком новой добродетели, неслыханной, неожиданной, чудесной, другой мечтой, дарованной ему среди многочисленной толпы, собравшейся вокруг Отца […]. Было предложение отправиться навстречу мученичеству в иные, германские земли; но Антония это больше не волнует. Теперь он понял, что значит быть Братом Меньшим […], там, среди собрания святых и героев он чувствовал себя ничтожнее любого из новициев. Нужно было идти в «школу», а не на «работу»[…]. Его призвание быть Братом Меньшим обрело совершенство на капитуле «рогожек», а в Монтепаоло его душа окончательно стала францисканской» (Б. Бугетти. Некоторые противоречия вокруг св. Антония Падуанского. 1931, с. 388–90)

Dialogus de gestis sanctorum fratrum Minorum (Диалог о деяниях святых Ордена Братьев Меньших) посвящает краткий отрывок (с. 190–95) некоему брату Грациану, qui requiescit Auximi (который упокоился в Озимо). Агиографы св. Антония считают, что именно об этом человеке идет речь в Assidua. В Dialogus сказано: Erat namque sacerdos de Romaniole partibus oriundus, nomine Gratianus, qui mire simplicitatis cultor existens, admiranda seculis omnibus opera, dum adhuc viveret, auctore Christo, perpetravit (Был же священник родом из Романьи по имени Грациан, удивительный почитатель простоты, под руководством Христа совершивший при жизни деяния, во все времена вызывающие восхищение).

Далее рассказывается об одиннадцати чудесах, три из которых произошли на его могиле; в самом живописном описывается, как святой брат во время проповеди разогнал грозовые тучи над своими слушателями (с. 194–95). В повествованиях о его чудесах сквозит simplicitas pura et fi des plena (чистая простота и безукоризненная вера) (с. 191), смирение и радость (с. 191–92), слава святого, которой его наградила людская молва. Согласно Martirologium franciscanum (Францисканскому мартирологу) Артура да Монстье, брат Грациан, провинциал Романьи, скончался 30 марта 1241 г. в Пенна-ди-Сан-Марино (Пеннабилли).

Генеральным министром (упомянут также в 7, 1) был тогда брат Илия, как свидетельствует исправление «2 кодекса 74: […] frater Gratianus a fratre Helia generali ministro sibi dari fratrem Antomium […] suppliciter postulavit et obtinut (брат Грациан у брата Илии, генерального министра, решил […] просить направить к себе брата Антония, и добился этого). Кроме того, сам Франциск называет генеральными министрами братьев Петра Катанского (исполнявшего это служение с 29 сентября 1220 г. до 10 марта следующего) и сменившего его Илию Ассизского (возглавлял Орден до Пятидесятницы 1227 г., в 1232 г. был вновь избран на этот пост и не покидал его до 1239 г.); см. Послание ко всему Ордену: dico […] fratri Helie, ministro totius religionis nostrae et omnibus generalibus ministris, qui post eum erunt (говорю […] брату Илии, министру всего нашего Ордена, и всем генеральным министрам, которые будут после него); так и в Завещании (27): Et fi rmiter volo obedire ministro generali huius fraternitatis (И твердо хочу повиноваться генеральному министру этого братства). Во Втором житии Фомы Челанского (1247; далее —2 Cel) оба, и Петр, и Илия, называются генеральными викариями, например, в 2 Cel 182: conversus ad fratrem Petrum Cathanii vicarium suum (обратившись к своему викарию брату Петру Катанскому); прочие фрагменты относятся к Илии, однако, так как он был подвержен своего рода обструкции, имя его прямо не упоминается, например, в 2 Cel 207 frequenti supplicatione vicarii sanctus pater pulsatus (святой отец, принужденный постоянной мольбой викария)…

В действительности речь шла о странном двоевластии (диархии), не признанном Папой; это подтверждается тем, что в окончательной редакции Устава, утвержденной Гонорием III 29 ноября 1223 г., истинным главой братства назван Франциск (гл. I, 2–). 2 Cel лишь подстраивается, хотя и с опозданием, под юридическую структуру Ордена, полученную от Папской курии. В неофициальных агиографических компиляциях «эхо»слов Франциска звучало и после 1247 г.

Словосочетание exercitatio ecclesiastica, упомянутое в этом контексте, по-видимому, соответствует, как «пастырской практике», так и «богословской культуре», «опыту в постижении священного».

В кодексе 74 этот параграф изложен иначе: согласно ему, инициатива удалиться в пустынь исходила не от самого святого, а, скорее, от братьев. В пустыни Монтепаоло подвизалось около шести монахов, однако среди них не было священника, поэтому, отметив, что Антоний был simplicem virum et purum (муж простой и непорочный), община попросила министра направить к ним его pro celebrandis divinis (для совершения богослужений). Вероятно, братья из Монтепаоло ближе познакомились с ним на обратном пути из Ассизи в Романью.

Пустынь Монтепаоло находится на высоте 400 м над уровнем моря в нескольких километрах от Кастрокаро, провинция Форли. В наши дни в этот францисканский санктуарий, посвященный св. Антонию, приходят многочисленные паломники.

Термин capitulum здесь означает утреннее собрание всей общины, посвященное молитве, испытанию совести, размышлениям. Это редкое и очень важное упоминание о распорядке дня в первых францисканских монастырях, благодаря которому мы получаем сведения о жизни монахов в то время: частота собраний – cotidie (ежедневно); время – matutinali (утренние); место – дом общины; участники – все братья пустыни.

Данный параграф (24 слова) в кодексе 74 соскоблен и заменен полемико-информативным экскурсом из 163 слов. В первой части редактор падуанского кодекса отмечает, что святой не брал с собой в пещеру хлеб и воду, но возвращался на трапезу к братии, во второй добавляет, что Антоний чередовал молитву и труд, почему и попросил гвардиана вместо обязанности убирать монастырь назначить ему послушание мыть посуду (об этом см. Assidua 8, 6).

Хотя в 17, 3 Аноним утверждает, что святой обедал в общине, здесь он настаивает на противоположном, сопрягая анахоретство и жизнь в общине. Collatio – здесь: духовная вечерняя встреча общины, составлявшая пару с matutinale capitulum, с которого начинался день в пустыни. Распорядок дня строился согласно каноническим часам: часы matutinum ночью, утреня на рассвете, час первый – утром, третий – в девять часов (вплоть до этого часа монахи соблюдали silentium altum – возвышенное молчание), шестой час – в полдень, девятый – в три пополудни, вечеря на закате дня и, наконец, повечерие post solis occasum (по заходе солнца).

Очевидно, речь идет о колоколе церквушки, в которой совершались литургические священнодействия, т. е., месса и литургия часов. Колокольный звон определяет ритм жизни в пустыни согласно древней монашеской традиции, к которой также присоединяется францисканское движение, и, в первую очередь, общины отшельников. Для них святой Франциск в период с 1217 г., но не позднее 1221 г. составил известный Устав для эремиториев.

По-видимому, автор жития обращается к собранным во время процесса канонизации воспоминаниям некоего собрата, жившего в пустыни Монтепаоло во время пребывания там Антония и ставшего свидетелем суровейшей аскезы святого.

Титул minister loci – важная хронологическая подсказка, отпечаток раннего францисканства. По-видимому, речь идет о настоятеле францисканской общины Форли. Настоятелей обителей начали называть гвардианами (guardianus – латинизированный термин германо-итальянского происхождения, эквивалент лат. custos) только в 1223–226 гг. В комментарии Quatuor magistri (Четырех магистров) к IV главе устава сказано: Guardiani vero intelliguntur sicut ministri et custodes, qui sic solebant primitus nominari (Под гвардианами же подразумеваются как министры, так и кустоды, которых вначале так было принято называть). Минорит Уго де Динь (ум. в 1285 г.) в Expositio super regulam fratrum Minorum (Объяснение устава Меньших Братьев) говорит о ministri provinciales (министрах провинций) и ministri locales (министрах обителей), причем последних в некоторых регионах называли гвардианами. Во францисканских уставных документах (Устав, не утвержденный буллой 1221, Устав, утвержденный буллой 1223) о настоятелях обителей не сказано ни слова; очевидно, эта проблема выявилась постепенно, параллельно с процессом стабилизации первых общин, и решалась сразу на практическом уровне. В своем Завещании (27) Франциск под гвардианом имеет в виду брата, которому он лично подчинялся (и твердо хочу повиноваться генеральному министру этого братства и тому гвардиану, которого он изволит мне назначить), а не настоятеля монастыря, и эта особенность лишний раз показывает, насколько расплывчатой была в то время терминология.

Братья из Ордена проповедников, чья высокая интеллектуальная подготовка была повсеместно известна, гостят во францисканской обители (locus), и сам minister миноритов принимает сынов св. Доминика. Интересно отметить, что один из трех духовных лиц, отвечавших за проведение епархиального процесса канонизации Антония, также был доминиканцем: речь идет о настоятеле монастыря Св. Августина в Падуе (ср. 27, 8).