давно вырос – видать, туго им с мамкой приходится.
– А ты, Пахомыч, возьми его в подмастерья! – отозвался молодой рабочий. – Парнишка толковый, жалко.
– То-то и оно, что толковый. Учиться бы ему надо…
Назавтра была суббота и потом воскресенье, и Алексей измучился дурными предчувствиями: что если его больше не пустят в депо?!
В понедельник он заходил в ворота настороженно, бледный от волнения. Вошёл и встал у входа. Молодой рабочий, Костя, увидев парнишку, подмигнул и улыбнулся.
– Чего стоишь как усватанный? Иди, подмогни.
Лёша немного успокоился – Пахомыча не было видно – и взял из ящика нужный разводной ключ…
Уйдя в работу, он забыл все свои страхи и не знал, сколько прошло времени. Наконец дело было сделано и Костя объявил перекур. Обернувшись, чтобы сложить в ящик инструменты, Лёша с удивлением увидел, что за его спиной, на некотором расстоянии, стоят Пахомыч и какой-то незнакомый господин – стоят, видимо, давно и наблюдают. Парнишка сразу покрылся холодным потом: начальство! Тут же вернулись все давешние страхи. Сейчас его погонят отсюда и больше не позволят приходить…
Но тут незнакомый господин улыбнулся и сказал:
– Ну что, Алексей, давай знакомиться! Меня зовут Аркадий Валерьянович, и я директор железнодорожного реального училища…
Так в Лёшину жизнь вошла семья Дедовых: всю весну и лето Наталья Семёновна учила его грамоте и арифметике, и осенью Алексей Матвеев стал студентом.
2
Вся его жизнь пронеслась перед глазами, пока стоял он на перроне, и вот каков итог: ушли в мир иной Аркадий Валерьянович с добрейшей Натальей Семёновной, а теперь вот не стало Ильи и Кати. Есть ещё где-то Соня и Зоя, но от Зои после революции вообще не было известий, а Соня последний раз была в Раздольном после смерти матери: погостила дня три, сходила на могилку. Вечерами, когда пили чай на веранде, много рассказывала о своей и мужа работе в клинике, о студентах и сложных больных. Надо бы найти её адрес: может, захочет взять племянника к себе. Парню, конечно, в столицу бы лучше – способный он, книги любит – глядишь, в университет пойдёт. Но из того, что рассказывала Софья Аркадьевна, было ясно: ей не до Вани. Своих детей у них с мужем не было, и они целиком отдались работе, пропадая сутками в операционной или читая лекции студентам-медикам.
Но для очистки совести всё же надо написать. Хотя как напишешь? А вдруг письмо перехватят огэпэушники – Алексей уже слышал такие разговоры – и тогда огребешь проблем, да ещё и Софью подставишь!
В этих раздумьях Алексей медленно шёл домой.
Ночью, уже в постели, рассказал обо всём жене – огорчать её не хотелось: Дуся была на сносях, да разве ж от неё скроешь! Хорошо зная мужа, она весь вечер встревоженно на него поглядывала, один раз спросила: «Ну чего там?» – но Алексей показал глазами на мальчиков
