я смог довести эксперимент до конца. И скажу откровенно, весьма доволен проделанной работой. Минимум усилий и затрат – но каков результат!
Проигратель сжал кулаки и снова рванулся из ремней.
– Что вы со мной сделали? – хорошо, хоть голос остался прежним. Да и цвет кожи – он посмотрел на свои руки – не изменился.
– Сейчас увидишь, – Эль ласковым, многообещающим движением провела пальцем по его шее, задержав ноготки на кадыке. – Нельзя ли немного прибавить свет? Думаю, его глаза уже начали привыкать…
– Да, вы правы.
Врач опять чем-то пощелкал в кармане. «Не хочет показывать, как работает пульт управления!» – догадался Проигратель. Логично. Экран с фотографиями погас, зато в комнате стало светлее.
– Сейчас, – интимно шепнула Эль на ухо, – я поверну твое кресло к зеркалу. Приготовься.
Его так и не освободили от ремней, и мужчина невольно зажмурился. Но тут же распахнул глаза, услышав, как рассмеялась его тюремщица.
Зеркало было во всю стену и отражало комнату целиком. Даже ту мебель, которая прежде была вне поля его зрения – кушетку, еще один шкафчик, столик на колесах. Как на старинном семейном портрете, весь передний план занимали кресло и два человека, застывшие с боков и чуть позади, положив руки на спинку оного. Врач успел надеть темные очки в пол-лица, Эль сверкала красотой и агрессивной эротичностью. Но взгляд Проигрателя лишь мазнул по этим лицам, остановившись на человеке, который сидел в кресле, зафиксированный ремнями.
На незнакомом человеке. Но…
– Кто это?
Отражение дернулось, повторяя его жесты и слова.
– Знакомься, Рий Станд, – Эль слегка наклонилась вперед, коснулась рукой его плеча. – Это ты. Новый ты. Нравится?
Кресло могло передвигаться по комнате, и его подкатили поближе. Как зачарованный, Проигратель уставился на отражение.
Ровная линия бровей. Легка горбинка на носу. Подтянутые, пожалуй, чуть резкие скулы. Цвет глаз… другой, темнее. И сам разрез глаз не такой. Подбородок массивный. Ушные раковины плотнее прилегают к черепу, с которого сбриты почти все волосы – остался только бурно отрастающий ежик на темени и надо лбом. Но в этих волосах больше не было его привычной ранней седины. Сейчас это было лицо и цвет волос человека не старше двадцати двух-двадцати пяти лет.
– Что это?
– Тебе нравится?
– Нет! Верните мне мое лицо! Что вы с ним сделали? – он развернулся ко врачу так резко, что тот отступил на шаг. – Что ты натворил, эскулап хренов?
– Не глупи, Рий Станд, – послышался резкий голос Эль. – По-моему, ты стал просто красавчиком. Раньше твоя внешность была… как бы это помягче сказать… обыкновенной. Простоватой. Ты был человеком толпы.
– А теперь я человек вне толпы. Спасибо, но мне как-то привычнее с моей прежней внешностью. Это можно как-то переделать
