прикрепленного к нему, нет!..
И тут ей захотелось расхохотаться! Ее, королеву Молдаванки, обобрали так, словно она вернулась в родную Одессу! На нее сразу повеяло знакомым духом – духом жареного лука и воровства. И, несмотря на весь ужас случившегося, Таня вдруг испытала такую легкость, что ей захотелось петь. Может быть, эта реакция и была странной, но она прекрасно понимала, откуда это: в ее жизни вновь возникли люди из прошлого мира. И, к своему огромному удивлению, это доставило ей странную радость.
Нашарив внизу саквояж, Таня вынула из него плотную тряпицу, перевязанную бечевкой, и сунула к себе в карман.
– Посмóтрите за моими вещами? – обворожительно улыбнулась офицеру она. – Мне ненадолго отлучиться надо.
Офицер изобразил горячий восторг. И, легкая, как перышко, Таня быстро растворилась в толпе.
В тряпице был револьвер, рукоятка которого была изящно отделана перламутром, но, несмотря на это, представляла собой довольно грозное оружие. Это был прощальный подарок Тучи. Таня взяла револьвер с собой в Аккерман: в крепости происходило многое. Однако, к счастью, ей так и не довелось воспользоваться оружием.
Вспомнив свое прошлое и все так же улыбаясь, она со знанием дела сунула револьвер к себе в карман.
Парочка орудовала в третьем вагоне – в том, что Таня уже прошла. Она обнаружила их в самом конце вагона, когда, сбив с ног какую-то пожилую даму, белобрысый толкнул ее на своего черноглазого коллегу в папахе. А тот со знанием дела принялся дамочку поднимать.
Высвободив револьвер из-под тряпицы, Таня засунула его под кофту. Затем, подойдя, ткнула стволом, не вынимая его, прямо в спину белобрысому:
– А ну ша, швицер задрипанный! – тихо проговорила она. – Быстро когти на выход! И дохлого этого своего марвихера за себя возьми.
Белобрысый остолбенел, попытался вякнуть что-то нечленораздельное, но Таня надавила стволом посильнее, прямо в почки.
– Без шухера, дефективный. На воздух, кому говорю!
Черноглазый возник сразу и даже попытался ударить Таню по руке. Но та только засмеялась:
– Граблями не размахивай, полудурок! Понаделаю дырочек, простудишься! На воздух, тухес проветривать, швицер задрипанный!
Черноглазый пошел первым, Таня же вела под прицелом белобрысого. Вместе они выпрыгнули из вагона и отошли от двери.
– Слышь, ты… – Черноглазый, прийдя в себя, сплюнул сквозь зубы, и грязно выругался, – в посадку отойдем?…
– Слушай, а кореш у тебя полудурок! – засмеялась Таня, обернувшись к белобрысому. – За посадку людей мочат! Какие сопли надо обмотать за мозги, шоб глазами не видеть?
И, не дав обоим бандитам опомниться, она сделала характерный жест рукой, по которому одесские бандиты отличали друг друга от всех остальных. Когда-то в обиход этот жест ввел Японец. Его происхождение давно забылось, но бандиты продолжали пользоваться им по-прежнему.
У
