вниз, в мягкий чернозем насыпи, Таня, вздохнув, с удивлением разглядела, что они находятся на довольно большой станции, облагороженной прямоугольным зданием вокзала.
Внезапно раздалось ржание лошадей и человек десять всадников проскочили мимо них. Лошади взбивали копытами землю. Это были котовцы. Таня похолодела. Но через время успокоилась – несмотря на то что вокруг было довольно много солдат, самого Котовского среди них не было.
Пассажиров остановленного поезда завели в здание вокзала, где было открыто два входа. Остальные два были забиты досками так прочно, что казались сплошной деревянной стеной. Все здание было обшарпано, в полу виднелись воронки. Похоже, что внутри не только стреляли, но и что-то там раньше взрывалось.
Скамеек в здании вокзала не было, сидеть было не на чем. Началась проверка документов. Солдаты протискивались между людьми, требовали какие-то бумаги. Того, кто ничего не мог предъявить, уводили. Также из здания вокзала почему-то стали выводить пассажиров с маленькими детьми. Малыши подняли рев. Но люди были запуганы настолько, что никто ничему не возмущался. После проверки в здании вокзала стало намного свободнее.
Таня сунула под нос молоденькому солдату липовую бумажку, которую вручил ей Туча перед отъездом в Аккерман. Среди обширной армии Японца подобные фальшивые документы штамповала целая канцелярия. У нее их было несколько. Подумав, она предъявила бумагу, выписанную на имя прачки Авдотьи Трифоновой, уроженки Бессарабского уезда.
В этом были жестокая ирония, ведь криминальная карьера Тани началась с работы прачки. Мальчишка скользнул глазенками по бумажке. Было ясно, что он не умеет читать. Солдат был совсем молоденьким, еще большей детскости ему придавали яркие, рассыпанные по коже веснушки.
– Кто – там написано? – спросил он тонким голосом, даже покраснев от натуги.
– Прачка, – Таня повторила имя и фамилию.
– Ну какая ты прачка! – скривился он, выказывая редкую проницательность.
– А это мое сословие такое, – дерзко произнесла Таня. – Я ведь прачкой не работала, – и, подражая говору деревенских девок, добавила: – У господина одного была на содержании. Что ни на есть пролетарский элемент!
– Понятно с тобой, – хмыкнул солдатик, – а господин где?
– Так господин уехал в Париж, – вздохнула Таня, – вот и пробираюсь к родне в Харьков.
– А чего на Измаил?
– Так другие ж поезда не ходют!
Повертев для приличия бумажку в руке, солдат вернул ее Тане. На этом допрос был закончен. Она вздохнула с облегчением, в сотый раз благословив предусмотрительность Тучи.
Начало темнеть. Устав от долгого стояния, люди стали устраиваться – кто на чем может. Некоторые уселись прямо на полу. Таня пристроилась на своем чемодане. Чувствуя, что долго так не высидит, передвинулась к стене, прямо к разбитому окну. И, не долго думая, уселась прямо на пол, подстелив старую
