Что это там за фигуры?!
«Самнит» помедлил мгновение, он вспомнил: это были терракотовые статуи, изображавшие знаменитых предков того, кто лежал на краденой тележке.
Выбравшись на улицу, похититель стянул с лица повязку, колпак – с головы, теперь они будут не столько скрывать его от чужого любопытного взора, сколько привлекать внимание. Человек, везущий больного, не должен походить на ночного бродягу.
Тем более, вот-вот взойдет луна. Природа как-то по-особенному замерла в предчувствии этого величественного, безмолвного события. Солнце всегда является в сопровождении щебечущей свиты.
Тележка живо покатилась по растрескавшимся плитам безымянной, когда-то отлично вымощенной улицы. Колеса были обиты войлоком: если какой-нибудь шальной стражник спросит, для чего это, ему ответят: для того, чтобы хоть отчасти сгладить страдания тяжелобольного.
Никому ничего объяснять не пришлось. Вот и берег реки, вода возвестила о себе запахом сырости и боязливым плеском мелких волн.
Забравшись в воду по пояс, пастушок вытащил из-под корней старинной ивы, наклонившейся в сторону вечно бегущей воды, небольшой, кое-как сколоченный плот. Торопливо, уже не слишком церемонясь, погрузил на него тело. Ответив на это еле слышными страдальческими звуками, умиравший затих.
Из-под тех же ивовых корней «самнит» вытащил шест и уж совсем было собрался оттолкнуться от берега, как услышал довольно громкий голос умиравшего:
– Теперь я могу говорить? Нас никто не подслушает?
От неожиданности «самнит» глухо закашлялся.
– Я не понял тебя!
– Ты можешь говорить.
– Я хочу поблагодарить тебя, ибо никто другой не выполнил бы мою просьбу. Благодаря тебе я на пути к спасению.
– Что ж, я обещал – я сделал.
– Клянусь всеми стрелами Юпитера-громовержца, я благодарен тебе.
– Я верю тебе и без клятв.
Они обменялись еще несколькими фразами в том же роде. И что интересно: чем дальше, тем больше голос стоявшего на берегу походил на голос того, кто готовился отправиться в плавание.
– И знаешь еще что, напоследок…
– Слушаю тебя.
– Напоследок, «с последним шагом», как говорят в Кампании, ты должен мне кое-что обещать.
– Что еще?! – Чувствовалось, что ночного пастуха это затянувшееся прощание начинало раздражать. – Говори же, ибо вот-вот появится луна.
– Обещай мне, что, когда я вернусь, ты примешь меня.
Невидимая в темноте улыбка появилась на губах стоявшего на берегу, и он молча поднял шест. Не услышав ответа, уплывавший заволновался.
– Поклянись! Поклянись, что примешь!
– Клянусь дыханием и здоровьем, как говорят там, откуда я родом.
Плот
