озерных кипела работа. Как и обещал новоизбранный вождь, двадцать лодок, на десять гребцов каждая, готовились к отплытию. Лодки из наборной доски вытащены, частью дном, частью скамьями кверху, – на берег. Человек тридцать озерных варили клей, раскладывали бечеву и собирались конопатить «водные повозки» – как меж собой называли лодки. Весла красились едкой краской, составом на ртути – киноварью. Краска цвета крови и цвета жизни узором наносилась на весла. В планах работников значилась и роспись лодок тем же замысловатым узором – краску в мисках выставили у бортов.
Скилур, в заботах, раздавая указания, передвигался среди лодок, костров, запасов, обмотанных бечевкой. Никак он не был похож на вождя. Ни дать ни взять обычный рыбак – кожаные штаны и шапка, серая рубаха в пятнах, с закатанными рукавами, босой. Хотя Скилур из знати, зрелого возраста, с седеющей головой, сей достойный муж не стремился к показным проявлениям власти. Без посохов, без оружия, без золотых украшений и дорогих одеяний. Занят делами. Наверное, поэтому в единодушии «озерные» выбрали именно его главой племени. Заметив колесницу с важными гостями, Скилур отложил хлопоты:
– Утро доброе. Хотя какое оно доброе? Туман вон как накрыл. – Скилур широко развел руками, словно извиняясь за непогоду. Девушки сошли с повозки. – Есть ой какой важности разговор к тебе, достопочтимая Танаис. – Вождь «озерных» окинул вопросительным взглядом обеих девушек. Скилур, как видно, не любил ходить в речах вокруг да около. Потому сразу перешел к беспокоившим делам.
– Да, почтенный вождь, продолжай. Тайгете, моей давней подруге, можно доверять. – Танаис подняла правую руку.
Скилур развязал внушительных размеров кисет. Запустил поглубже руку. Достал нечто, торжественно развернул. На золотой цепочке висел массивный кулон или амулет. Бородатый, в плоском уборе мужчина. Человеческая по пояс фигура переходит в птичий хвост. Чеканкой по золоту мастер изобразил фигуру в профиль, слева направо. С правой рукой, сложенной в приветствии. С левой, сжимающей венок. Раскрытые для полета крылья завершали сложную композицию, грубоватую в прорисовке деталей.
– Ахура Мазда. Единый Творец. Бог Папай, по-нашему… – молвила верховная жрица.
– Танаис, мне то известно. Не про огнепоклонников речь веду, – Скилур взял за крылья амулет. – Золото то, персидское, ночью один из ваших старших командиров передал в обмен на дар дружбы.
Танаис молчала. Губы плотно сжаты. Ждала, когда обнаружится главная нить разговора. Скилур вновь удивил манерой вести беседу:
– Было сражение с персом? Нас, значит, не позвали? Почто такое унижение? Трофеи достались, судя по кулону, серьезные?
Танаис хотела отвечать, но Скилур, в той же простой и решительной манере, продолжил изумлять:
– Народ мой озерный не раб предводителей. Не только что Гнур… – Скилур подвигал челюстью, словно пытался прожевать что-то твердое. Подбирал слово. –
