Его, разбитого, без языка, схоронили на другой день после казни заговорщиков. Едва оплакав мужа, графиня Шаховская помчалась догонять сына. С собой она передала ему образок, чистую смену белья, немного денег и горсть леденцов. Две из пяти сестер тоже передавали брату гостинцы, и сопровождавший ссыльных офицер не только разрешил передать все, но часть вещей даже забрал на хранение, прекрасно понимая, что во время пешего перехода лишний груз будет только отягощать кандальников.
На следующей остановке Владимира вызвали опять – его маменька так и следовала за их этапом. Она накупила гостинцев для всех его товарищей – белого хлеба, яблок, сластей. Нашла даже чистые рубашки. Алексей принимал от чужой женщины помощь, сам продолжая тревожиться о жене. Что с Настей? Когда они расставались, она ждала ребенка. Сейчас по срокам ей было время рожать, этим можно было объяснить ее отсутствие и молчание – женщине было явно не до того. Родила или нет? И кого? Хоть бы узнать это – и больше ничего не надо. Ни посылок, ни свиданий!.. Через Владимира он передавал его матери просьбу узнать кое-что о судьбе Анастасии Варской, но время шло, а ответа пока не было.
А потом их нагнал ведьмак.
Он догнал колонну на марше и остаток пути скромно держался позади всех, не привлекая внимания. Лишь вечером, когда прибыли в Самарин, появился, как из-под земли. Кандальников загнали в склады на пристани, выбрав пустые, да и то места не хватало. Пристань тут была большая, паромы и большие весельные лодки сновали туда-сюда. Порой показывалось у причалов чудо техники, на которое сбегались смотреть все, от мала до велика – первый и единственный в городе пароходик, возивший с того берега на этот только самые важные и ценные грузы – письма, казну, особо важных пассажиров. Конец лета – страдная пора. Везли зерно, лес, пеньку, железную и медную руду. И каторжане поневоле должны были остановиться на день-другой. Пройдя много верст пешком по пыльным и жарким дорогам, люди радовались передышке. Впереди были еще недели и месяцы долгого пути – не меньше трех недель пути до Камня, потом, обогнув его с юга, дальше. А там недалече осень и зима. В Закаменье, как знали все, стоят морозы. В октябре уже лежат снега по колено…
Привыкнув к своим подопечным, солдаты дозволяли выбираться из тесного складского помещения на вольный воздух. Алексей и его товарищи воспользовались разрешением – все предчувствовали, что прежняя жизнь скоро закончится и хотели продлить эти спокойные мгновения.
Небо, как назло, было чистым и высоким. От близкой Волги пахло водой, рыбой, сыростью, веял приятный ветерок. Доносились крики чаек, шум пристани – полным ходом шла погрузка и выгрузка товаров и груза. Послышался трубный глас, непривычный, резкий звук, от которого все вздрогнули.
– Что это? – вздрогнул Владимир.
– Пароход, – присматривавший за кандальниками солдат сплюнул на дорогу.
– Что-что?
– Да штука такая. Сам я не видал, а сказывали – вроде как самовар на лодку поставили. Вода внутрях у него кипит, пар выходит,
