скрипучую дверь:
– Добро пожаловать на службу!
Василий пригнул голову, чтоб не задеть балку низкого дверного проёма, и осторожно переступил порог. Миновав тёмный квадратный коридор, через следующую дверь, они проникли в комнату, имеющую весьма захламлённый вид.
В ней было два окна с серыми занавесками. В углу – кирпичная белёная печь. Рядом подпирал потолок огромный двустворчатый шкаф. Вдоль стен хаотично стояли стулья и деревянные тумбы, нагруженные кипами бумажных папок вперемешку с газетами. В остальное пространство были втиснуты три дубовых стола. За одним из которых сидел взъерошенный молодой человек лет двадцати семи в синем форменном кафтане. Он тут же подскочил и приветствовал исправника.
– Рекомендую, – сообщил Новоселецкий, – Ваш коллега, мой помощник Лепихин Иван Павлович.
– Аладьин Василий Кириллович, – представился новичок и пожал Ивану руку, перепачканную чернилами.
– Вот Ваш стол, – повелительным жестом указал начальник, – Можете приступать к своим обязанностям.
– А-а…, – в растерянности попытался произнести что-то Василий, но Новоселецкий его опередил:
– Первое задание: наведите порядок в бумагах. Заодно и ознакомитесь с делами. У меня нынче заседание у ротмистра Никитина. Буду поздно. Господин Аладьин, остаётесь за старшего.
И исправник удалился.
Молодые люди уставились друг на друга. Наконец, Лепихин нарушил молчание:
– А Вы из самого Петербурга?
– Да. Учился в столице, – пробормотал тот, скучно оглядывая помещение, – А родом из Тулы; там имение родительское.
Он продвинулся к окну, заглянул за пыльную занавеску:
– А кто у вас тут убирает?
– Так никто, – весело откликнулся Лепихин, – Когда я веником пройдусь. А Вы, господин Аладьин, водку пьёте?
– Что? – не понял Василий, – В каком смысле? Нет. Не употребляю.
– Это хорошо. А то до Вас тут работал Гаврила Деевич; уж он-то закладывал за воротник, будь здоров! По три дня в запой уходил. Шишига терпел-терпел, да и вытурил его взашей.
– Кто это «Шишига»?
Лепихин засмеялся:
– Да это я Митрофана Ивановича за глаза так зову.
– А-а.
– Только Вы ему не говорите; осерчает. Он – мужик строгий. Но справедливый. Его в городе боятся, то есть уважают, – Иван поманил Василия ближе, – По секрету, я заметил за ним одну особенность: он становится добрым и разговорчивым, когда ест.
– И, судя по комплекции, поесть он любит, – лукаво подметил Аладьин, – Иван Павлович, а где нынче ваши остальные агенты? Выполняют поручения?
– Какие агенты? – Иван удивлённо заморгал, – Нас двое. Теперь с Вами – трое.
– Как это? – пришла очередь удивиться Аладьину, – А как же вы преступников выслеживаете?
– Выслеживаем? –
