чего доброго они все разбегутся, и она, ничего не выяснит, останется здесь с носом, с эти уродливым, острым носом, рассекающим худое, бледное лицо на две перекошенные половины.
Она встала, чтобы лучше видеть, что делается возле стойки и в этом время к столику подошли два типа с чашками в руках.
– Свободно? – поинтересовались и, не дождавшись ответа, сели на свободные стулья.
– Кто вы? Что вам тут надо? – удивилась Лиза такой бесцеремонности.
– Оба-на! Кажись, иностранцы, – присвистнул один.
– Нормально, – согласился второй.
– Жевачка есть?
– На кол тебе сесть, – неожиданно подошел к столику Николай с двумя чашками кофе.
– Это как? – зыркнул на него первый.
– Кверху каком. Парни, не видите, столик занят? У нас тут еще два японца на подходе. Давайте, вон туда. Там только что освободилось, – кивнул головой в центр зала.
– Ну, ладно, – поднялись незваные гости и нехотя удалились в указанном направлении.
Молодой человек сел, придвинулся вплотную к девушке, обдав её жаром своего потного тела, зачарованно посмотрел ей прямо в глаза и молвил,
– Угощайтесь. Здесь варят замечательный кофе. Особенно сегодня. Я попросил добавить в него корицы. Чувствуете, какой аромат? Попробуйте. Я тут на днях машину себе купил. Вот я скажу, вам, агрегат попался, покруче пылесоса.
Далее их разговор больше напоминал беседу немого с глухим. Николай корчил странные рожи, размахивал перед ней руками, тыкал пальцами в разные стороны, пытаясь объяснить громкими восклицаниями и странными знаками, позаимствованными как ему казалось из международного языка общения глухонемых, об азбуке которого он имел довольно смутное представление, внутреннее устройство коробки передачи отечественного автомобиля «Москвич – 412». Видимо, этот вопрос сильно волновал его, поскольку, как он полагал, передачи включаются недостаточно четко, и он ещё не решил для себя стоит ли машину отдать в ремонт, что обойдется весьма не дёшево, или следует немного подождать и приноровиться. Она смотрела на него преисполненная внутреннего страха и ожидания. Стороннему наблюдателю могло показаться, что он намеривается вытащить джина из пустой кофейной чашки, но у него, пока, не получается. Тем не менее, он сумел приковать внимание к своим жестикуляциям не только своей собеседницы, но посетителей из ближайшего окружения. Некоторые из них даже попытались принять участие в интересной беседе. Но у них это получилось как-то вяло и не вызвало такого живого отклика со стороны остальных зрителей.
К концу этого монолога, когда внутри молчаливой слушательницы иссякнул запас терпения, а в маленькой кофейной чашечке напиток бодрости, она, ткнув пальцем в пустой стул, оставленный карликом, спросила, естественно, по-английски:
– Когда Джим вернётся?
– Он ушел, – махнул Николай рукой в сторону двери.
– Верни его. Я ничего не понимаю. Если хочешь со мной что-то обсудить,
