уютно расположились в одном из маленьких открытых ресторанчиков у моря, которыми припляжная зона просто кишела. Лактионов привез их сюда на собственной серебристой «омеге», и, покачиваясь на мягком сидении, Наташа ощутила откровенную и вполне естественную зависть – конечно, это не троллейбусы и не мужнина «копейка», которая уже на последнем издыхании. И сейчас, разрезая отбивную на кусочки, она не переставала думать, что зря согласилась – тем острее завтра будет ощущаться троллейбусное убожество и еда, приготовленная из «чего-нибудь», и муж, который последний раз дарил цветы, наверное, на свадьбу, а сейчас и возле нее, и возле Нади лежит по великолепнейшей темно-красной розе. Ей дали отхлебнуть чужой жизни, и теперь она долго будет чувствовать жажду. Конечно, другое дело, что ничего не бывает просто так, за все рано или поздно приходится расплачиваться.
– Отличный вид, – сказал Лактионов, разглядывая неспокойную поверхность моря, искрящуюся под полуденным солнцем. – Так когда сюжет выйдет, Наденька?
– В воскресенье. Не волнуйтесь, все будет как надо. Я его так вплету, что никто ни сном, ни духом.
Лактионов удовлетворенно кивнул, и из его рук в руки Нади перекочевало несколько купюр. Она сложила их пополам и улыбнулась.
– А теперь тем более. Когда деньги платят непосредственно мне, все всегда бывает на уровне. А то шеф, знаете ли, не делится – все деньги у него идут на развитие телецентра. А телецентр этот живет у него в квартире и носит имя Нина Сергеевна.
– Отсюда следует, что я выбрал правильный путь, – Игорь Иннокентьевич повернулся к Наташе. – А вы, Натали? Не в пример своей очаровательной подруге вы на редкость молчаливы. Знаете, я не согласен с утверждением, что молчание украшает женщину – молчаливые женщины меня всегда настораживали. Расскажите что-нибудь о себе. Давно вы замужем?
– Пять лет, – Наташа задумчиво посмотрела на свое обручальное кольцо, с некоторых пор утратившее свой священный смысл, превратившись лишь в некий документ, который следует хранить, пока не выйдет срок. Лактионов, очевидно, сделал из выражения ее лица какие-то выводы, поскольку тут же сменил тему:
– Значит вы художник? Какие темы предпочитаете, какое направление? Вы что-нибудь заканчивали или самоучка?
– О, она великолепный художник! – неожиданно вмешалась Надя. – У нее такая своеобразная манера… потрясающие картины! Вы обязательно должны их увидеть! Я ей всегда говорила…
– Перестань! – сердито прервала ее Наташа, болтая ложечкой в жюльене. – Не слушайте ее. Она говорит это из дружеских побуждений.
– Нет, отчего же, – возразил Лактионов, – я совсем не прочь посмотреть. Молодые художники мне всегда интересны. Знаете, среди плевел иногда удается находить отменные пшеничные зерна. Я бы мог вам помочь.
Наташа вздрогнула, почувствовав, как
