втором томе «Истории государства Российского» Н. М. Карамзин отводит Русской Правде целую главу. Его заслуга, по признанию М. Н. Тихомирова, состоит в привлечении новых текстов Правды, в первую очередь Карамзинского списка. Однако Карамзин не провел их сравнительного анализа, ограничился описанием содержания отдельных правоположений и пояснениями, данными в примечаниях, основанными на собственных домыслах. Более того, Н. М. Карамзин не сумел увидеть подлинное значение Русской Правды как источника древнерусского права, полагал, что за ее основу взят один из древних скандинавских или германских законов[34].
С. М. Соловьев в «Истории России с древнейших времен» древнерусскому праву отводит отдельную главу «Внутреннее состояние русского общества в первый период его существования», в которой дает лишь общую характеристику Русской Правды, основываясь преимущественно на положениях, полученных другими исследователями. Он соглашается с ними в том, что о скандинавских корнях данного источника права не может быть и речи, и одновременно признает, что научная обработка Русской Правды остается очень неудовлетворительной.
В. О. Ключевский в «Курсе русской истории» вопросам древнерусского законодательства отводит три лекции (XIII—XV) и в творческой его оценке идет значительно дальше своих предшественников. Как уже говорилось выше, истоки происхождения Русской Правды ученый видел в потребности церкви иметь источник российского права для целей церковного правосудия и признавал Правду «довольно верным, но не цельным отражением юридического порядка ее времени. Она не вводила нового права взамен действовавшего; в ней воспроизведены не все части действовавшего права, а части воспроизведенные пополнены и развиты… Русская Правда – хорошее, но разбитое зеркало русского права XI—XII веков»[35]. Как полагает В. О. Ключевский, Краткая Правда возникла не позднее начала XII в., а Пространная – во второй половине XII в. или в начале XIII в.
В числе наиболее значимых выводов В. О. Ключевского о состоянии древнерусского права и правосудия следует отметить прежде всего его вывод о том, что в условиях Древней Руси единство общества обеспечивалось не законами и учреждениями, а интересами, нравами и отношениями, еще не успевшими облечься в твердые законы и учреждения: экономическими, социальными и церковно-нравственными. Юридический обычай он признает первоначальной, естественной формой права, предшествующей законодательству. Закон появляется позднее юридического обычая и первоначально дополняет или поправляет его и лишь на более поздних этапах вытесняет его и заменяет новым правом. Соответственно, Русская Правда имеет источником не первобытный обычай, а более позднее право, сложившееся в городах России в IX—XI вв., а также судебную практику, приговоры князей по отдельным делам.
В правосудии шла борьба между обычным правом и законом, особенно в тех случаях, когда конфликт возникал
См.:
