как уровнем развития права[341], так и степенью проникновения княжеской власти в сферу социорегулирования[342]. Конфликты, связанные с преступлениями в своей среде, население, как правило, разрешало без обращения к представителям публичной власти.
А. Е. Пресняков разработал понятие «княжое право». Это защита отдельных групп (прежде всего дружины) со стороны князя с помощью санкций, отличных от принятых в «народном праве». Меры защиты дружины постепенно переходят на остальное население – так распространяется княжеская юрисдикция[343]. Свидетельства IX—X вв. не содержат ясных указаний о привилегированном в правовом плане положении дружины. В договорах Руси с греками подразумеваются[344] подданные князя и императора независимо от их социального статуса, русские дружинники никак не выделяются[345]. Если и принять довольно убедительное мнение, что нормы защиты «русов» в договорах ориентировались на нормы защиты представителей дружинной среды[346], то их не с чем сравнить – как защищался рядовой общинник, нам не известно[347].
Обратимся к известию о попытке Владимира Святославича отменить виры за убийство. А. Е. Пресняков, используя данные о правовых древностях германских племен, аргументировал положение, что введение штрафа за убийство, кратного 40 (вира согласно Русской Правде – 40 гривен), указывало на вмешательство публичной власти в дела о преступлениях против жизни[348]. Штраф существенно отличался от обычных возмещений и был направлен на защиту дружинников. Тогда виру нужно считать мерой защиты дружины, возникновение которой связано с княжеской властью[349]. Во времена Владимира I взимание в пользу князя штрафов за убийство, если буквально читать текст летописи, существовало, как минимум, со времен князя Игоря, с первой половины X в.[350]
Практика усиленной защиты отдельных категорий населения дополнительным (публичным) штрафом наряду с частным выкупом была распространена во многих регионах мира[351]. В Пространной Правде также говорится и о вире, и о головщине, частном возмещении[352]. К концу X в. виры не только взимаются за убийство дружинников, но и распространяются на полян, что можно считать серьезной привилегией по сравнению с представителями иных племен[353]. Виры за убийство в это время были единственным штрафом в пользу князя, еще в Правде Ярослава (XI в.) выплаты «за обиду» идут потерпевшим.
Несмотря на взимание вир, нет достаточных оснований для того, чтобы говорить об узурпации княжеской властью судебной сферы, легитимности исключительно княжеского суда, принуждения к нему[354]. Принуждение можно предполагать только в случаях, когда пострадавшая сторона находилась под специальной защитой князя. Конфликты, связанные с посягательствами на лиц, подпадавших под особую защиту князя, рассматривались в рамках судебной процедуры, за фигурой князя закрепляется значение судьи, а не арбитра. Постепенно
«Обычному праву были чужды понятия преступления и наказания. Главным в нем было понятие ущерба, который мог быть возмещен только нанесением равного ответного ущерба» (
Об объеме княжеского нормотворчества в это время см.:
См.:
См.:
См.:
См., например:
Термин «русь» безусловным указанием на «дружинность» норм, отраженных в договоре (см.:
По наиболее распространенному в исторической науке мнению правящая династия на Руси была скандинавского происхождения.
См.:
См.: ПСРЛ. Т. 1. Стб. 126, 127.
См.: История первобытного общества. Эпоха классообразования. С. 454—456.
См.: ПСРЛ. Т. 1.С. 104-106.
Подробнее см.:
Так, Салическая правда (VII в.), капитулярии франкских королей грозят штрафами за уклонение от суда короля. См.: Салическая правда / под ред.
