поглазеть на Hôtel de Ville – это было что-то вроде нашего Сити-Холла. В преддверии Рождества его, должно быть, уже украсили сосновыми ветками и мишурой. А здесь украшений не было. Но можно было представить, каково мэру города располагаться в таком месте! Масштаб этого здания я могла сравнить лишь с павильонами Белого Города на Всемирной выставке. Каменные ниши были уставлены статуями. И это деловой центр города? Как же тогда выглядят их церкви?
Рю де Риволи привела меня к тому, что поначалу показалось массивной стеной, тянущейся на несколько кварталов. Я притормозила у арки, сквозь которую шла боковая улочка, и человек за мной уткнулся мне в спину. Это был мужчина средних лет, одетый несколько мрачновато.
Я с улыбкой попыталась сказать ему по-французски: «Простите, это была моя вина», а потом показала пальцем.
– Qu’est-ce que c’est ça?[20] – спросила я.
Мужчина едва не уронил свернутый зонтик, который нес в руках.
Ответил он мне по-английски:
– Это, мадам, Palais du Louvre, Луврский дворец, самый значительный музей в мире, – заявил он, кончиком зонта словно подчеркивая каждое свое слово.
Я попросила прощения за свое невежество и сказала:
– Мона Лиза.
Но незнакомец уже ушел.
Конечно, сестра Мэри Агнес много рассказывала нам о Лувре, но никогда не говорила, что он протянулся на такое расстояние во все стороны.
Я двинулась по Рю де Риволи дальше и увидела ее – всю золоченую, сияющую на фоне серого неба, дожидавшуюся меня. Это была сама Жанна д’Арк, сидящая верхом на мощной с виду лошади. Ее молодое лицо излучало решительность. Она смотрела прямо на высоко поднятый флаг. Он развевался всегда, независимо от силы ветра. Эта женщина святая даже без титула. Мы с тобой вместе, Жанна. И ты поможешь мне, я знаю.
Рю де Риволи провела меня на площадь Согласия, place de la Concorde. Я смотрела на обелиск, который Наполеон, по словам сестры Мэри Агнес, украл у египтян. Моя парижская жизнь едва не оборвалась, когда я попыталась пересечь улицу с четырехрядным движением. На меня тут же устремились все автомобили, конные коляски и экипажи. Это было сумасшествие. Я стояла, словно парализованная, пока не заметила пожилую женщину, решительно ныряющую в самую гущу машин. Я последовала за ней, бросив несколько «мерси» в ее направлении. А потом еще несколько «спасибо», обращенных к небесам.
У дома 374 по Рю де Риволи не было величественного фасада или большой витрины с последними моделями одежды, какие были у других магазинов, мимо которых я проходила по улице Сен-Оноре, которая, как мне казалось, соответствовала нашей Стейт-стрит. В прорезь под дверным молотком в форме латунной руки, упирающейся в черную лакированную дверь, была вставлена скромная карточка с надписью размашистым почерком: «Madame Simone, Couturier, 1er Etage»[21]. Молоток, который я подняла, а потом отпустила, издал впечатляющий стук.
Дверь мне отворила молодая девушка в черном платье.
– Vite, vite[22], – сказала она и потащила меня по темному коридору, а
Что это такое? (
Мадам Симон, кутюрье, 1-й этаж (
Быстро, быстро (
