же мне с этим делать? – спросил я.
Тут в разговор вступил доселе молчавший Минлебай Атнагулов:
– По-моему это всё чушь собачья.
– Мне так не показалось, – возразил я.
– Тогда дай посмотреть.
– Не вздумай, – осекла его Фатима.
– Вы просто боитесь, – не сдавался Минлебай Атнагулов.
– Ещё бы не бояться.
Тут наш товарищ по детским играм сделал неожиданный ход. Он вдруг выхватил у меня этот злополучный предмет и, прежде чем я успел что-то сообразить, отскочил в сторону и развернул портянку. В следующее мгновение он уже стоял, рассматривая себя в зеркале, точно жених перед свадьбой. На лице его было выражение интриги. Я бросился к нему, но на полпути остановился как вкопанный. Дело в том, что у нашего товарища изменилось выражение лица. Оно изменилось настолько, что все мы тотчас поняли – Минлебай Атнагулов видит сейчас то, чего никак не ожидал.
Любопытство всегда возьмёт верх над страхом. Я обошёл сзади Минлебая, который стоял словно загипнотизированный, и заглянул в зеркало. Вот что там было. Вот что преподнесло зеркало нашему товарищу по детским играм.
Там была река. Тёмная вода неслась откуда-то сверху, местами она вскипала пеной, обнажая большие валуны. Берега реки были высоки и скалисты. Совершенно чужой, незнакомый пейзаж. От всего этого дохнуло таким жутким холодом, что дыхание перехватило. А потом послышался не то гул ветра, не то волчий вой, и непонятно, откуда он доносится, потому что трава и деревья вокруг нас тоже заволновались.
Эту картину мне удалось наблюдать всего лишь пару мгновений, но она столь прочно зафиксировалась в моей памяти, что потом ещё долгие годы я настойчиво прокручивал её, словно старую киноплёнку. Без внимания не осталась ни одна деталь. И потому я совершенно уверенно могу сказать, что на одном из берегов, на краю высокой скалы, виден был далёкий, едва угадываемый силуэт волка.
Спустя тридцать лет я понял, что это была река, текущая в ад.
А потом, спустя ещё тридцать лет, я понял нечто большее об этой реке. Однако о том, как пришло это понимание, я расскажу в последней части моего повествования. А пока вернусь в ту самую точку, на которой мне пришлось сделать остановку.
Итак, река с тёмной водой мчалась в зеркале, вскипая пеной, порождая буруны и воронки, а Минлебай Атнагулов стоял точно обухом огретый, не в силах оторвать от неё взора. Я же, находясь за его плечом, пребывал в сходном с ним состоянии. Так продолжалось бы до бесконечности, если бы чья-то уверенная рука не прервала затянувшееся действие.
Фатима Сакаева. Эта девочка сразу поняла, что происходит, поскольку всегда видела дальше других. Она выхватила у Минлебая Атнагулова зеркало и тут же спрятала его под мышку:
– Давай сюда тряпку, быстро!
Я поднял с земли портянку и подал ей. Она в мгновение ока завернула зеркало и тут же вручила его мне:
– Избавься от него, слышишь? Немедленно!
– Как?
– Так
