двери.
…И вот теперь здесь стоит её сын. Под тем же солнцем, перед той же дверью, обуреваемый сомнениями, с таким же трепещущим сердцем. Что ждёт его внутри? Какие до сих пор неведомые ему тайны откроются там, за дверью?
Он точно так же, как когда-то его будущая мать, глубоко вздохнул и ухватился за ручку. Потянув дверь к себе, подумал: «Какая же она тяжёлая…»
Внутри стоял высокого роста постовой с непроницаемым лицом, он попросил у вошедшего паспорт, потом поднял с маленького стола чёрную трубку телефона. Кратко, чётко сообщил, кто явился и по чьему приглашению.
Минуту спустя наверху широкой, покрытой красной дорожкой лестницы показался молодой человек в сером костюме с приветливым лицом.
– Вы Асанин? Здравствуйте. Пожалуйста, поднимайтесь.
На втором этаже повернули в коридор, и мужчина открыл одну из одинаковых, как солдаты в строю, тяжёлых дверей.
– Проходите, садитесь. Минутку подождите, я сейчас.
Оставшись один в комнате, Муртаза оглянулся. Панели стены слева и закрытые шкафы справа, стулья, стол напротив входа около окна, письменный прибор на нём, настольная лампа – всё было тёмно-коричневого или чёрного цвета и казалось слишком тяжёлым, громоздким. Муртаза невольно почувствовал себя маленьким, слабым. как будто внутрь пробирался холод.
Благо, что сопровождающий его человек не заставил себя долго ждать.
– Да вы располагайтесь, не стесняйтесь.
И, положив на тускло поблёскивающую поверхность стола белую папку с ботиночными шнурками, удалился, бесшумно закрыв за собой дверь.
У Муртазы колотилось сердце. О Аллах, и из-за таких вот папок рушились судьбы, безвременно обрывались жизни?! И не толстая ведь вовсе…
На обложке номер, имя, фамилия, отчество и ниже «70 статья – пропаганда и агитация против советской власти». И ещё: «Cтатья 318, пункт 1 – сопротивление милиции и народному дружиннику». А это что значит? Какое сопротивление милиции может оказать молодая девушка?
Муртаза дрожащей рукой развязал бывший когда-то белым, но от прикосновения множества рук ставший серым шнурок. На первой странице внутри были приклеены две фотографии. Из первой прямо смотрела черноволосая девушка в белом платье с широко раскрытыми, точно распахнутыми глазами. На второй была та же девушка в профиль. У Муртазы перехватило дыхание. И это его будущая мать? Та студентка, которая запечатлена на фотографиях из красного сундучка, весёлая, задорная, с искристыми глазами? А как она смотрелась в зеркало – на фотографии получилась в анфас и в профиль, словно спрашивала, смеясь: «А ну, кто из вас лучше меня?»
Невозможно поверить, но это была она. Такие же дорогие сердцу черты. Но кто сделал её лицо таким потерянным, кто погасил искры в глазах, поселил в них отчаяние и беспомощность? Кто сделал застывшими, деревянными её тонкую шею и узкие плечи?
Муртаза закрыл глаза, старался унять боль в сердце. На вопросы, причинявшие эту боль, должны были ответить
