Но стенки шатра не подымались. Снег засыпал шатер до самой верхушки – плотно навалился на него со всех сторон.
– О-о, – сказал сын, – тяжело придавил. Много снегу нанес ветер.
– Да, – сказал отец. – Много. Давай сюда снегу нагребать.
Когда в шатре вырос снежный сугроб, отец принес из полога всех четырех щенят и одного за другим сунул глубоко в снег. Щенята только пискнули и пропали в рыхлой куче.
Из полога вылезли женщины и, нагнувшись, смотрели на снег.
– Почему они не вылезают? – спросила Тынатваль.
И вдруг, разгребая снег носом и передними лапками, показался сперва один, а потом и другой щенок. Девочка подобрала обоих и, чтобы согреть, спустила к себе за ворот рубахи.
– В-в, – затряслась она, – холодные.
Остальные два щенка так и не вылезли. Люди сидели до тех пор, пока мех на рубахе у подбородка не покрылся от дыхания инеем.
– Видно, ушли, – сказал отец.
– Да, – сказал сын, – умерли.
Они разгребли снег и вытащили оттуда два белых кома. Это были облепленные снегом и закоченевшие щенята. Кутувья смахнул с них рукавом снег и сказал:
– Ноги как палки стали и хвост тоже как палка, а нос побелел. Замерзли.
Хозяйка вынесла из полога мясо, разрезала его на тонкие, как тряпочки, ломтики и завернула в них головы мертвых щенят.
– Назад домой идите, по дороге мясо поешьте, – сказал Имтеургин, наклонившись над мертвыми щенятами. – А когда большие вырастете, опять приходите к нам, жить помогайте. Вот!
Потом отец с сыном сунули щенят за полу шатра в снег, а сами опять полезли в полог.
III. ЛЮДИ В СНЕГУ
– Кух, – сказал Имтеургин жене, – нам ремни нужны, скоро кочевать будем, надо постель вязать.
Женщина достала большой и широкий лоскут лахтажьей кожи10.
– Может быть, это порежем на ремни?
Человек повертел лоскут в руках и сказал:
– Хорошие ремни выйдут. Только вот шерсть надо снять.
Он потеребил шерсть, попробовал выдернуть несколько волосков зубами, но щетина сидела крепко. Тогда он сказал жене:
– В ведро надо положить.
Женщина опустила свернутый в трубку лоскут в кожаное ведро с мочой, которое стояло в углу полога.
Трое суток мокла кожа в ведре. Каждый день Имтеургин вылавливал палкой лоскут и пробовал, не лезет ли шерсть. На четвертые сутки кожа размякла, и щетина стала выпадать.
– Лезет, – сказал Имтеургин и весело закивал головою. Он разостлал кожу на постели и стал вместе с сыном резать из нее ремень шириною с палец. Обе женщины подсели к ним и принялись выщипывать из кожи прогнившую щетину. Они долго мяли ремень руками, а когда натерли на руках мозоли, стали жевать ремень, выдергивая щетину зубами.
Когда работа была окончена, все легли спать, а старшая из женщин, Кух, села в углу полога и, придвинув к себе светильню, стала шить из шкуры одежу для ребенка. Она шила
